Она покраснела от стыда, вспомнив, что отчеркнула одну из канцон следующего содержания:
Он любит или нет, — мне надо это знать…
Я спрашивала солнце и росу ночную,
Старалась в облаках вечерних прочитать,
Узнал ли он о том, как я по нем тоскую.
Он любит или нет, — мне надо это знать!
Дрожащею рукой срывала я цветы,
И плача и смеясь, считала лепестки,
Молилась я святым, — просила их сказать,
Он любит или нет… Мне надо это знать!
Она не надеялась получить на это ответа. И она заслуживает того, чтобы ей не ответили. Она заслуживает того, чтобы Гаэтано презирал ее и называл навязчивой.
Но ведь она не думала при этом ничего дурного. Единственно, что ей хотелось узнать, это любит ли ее Гаэтано.
Прошло еще несколько недель, а донна Микаэла все еще сидела с доном Ферранте.
Но как-то раз донне Элизе удалось заставить ее выйти из дому.
— Пойдем в мой сад, невестка, посмотрим на мою большую магнолию. Ты никогда не видала такой красоты.
Она перешла с донной Элизой улицу и вошла в ее сад. И действительно, магнолия донны Элизы была великолепна, как ослепительное солнце. Еще не видя ее, уже чувствовали ее близость, ее аромат разливался в воздухе, а вокруг нее жужжали пчелы и чирикали птицы.
Когда донна Микаэла увидела дерево, у нее захватило дух от восторга. Это было очень высокое, большое дерево с прекрасным прямым стволом, и его большие крепкие листья были блестящего темно-зеленого цвета. Теперь оно почти сплошь было покрыто крупными светлыми цветами, которые оживляли и украшали его, как праздничный наряд, и от всего дерева, казалось, исходила опьяняющая радость. Донна Микаэла была словно одурманена, какое-то незнакомое непреодолимое чувство охватило все ее существо. Она наклонила к себе одну из упругих ветвей, расправила один из цветков, не срывая его, вынула булавку и начала выкалывать ею на нем слова.
— Что ты делаешь, невестка? — спросила донна Элиза.
— Ничего, ничего!
— В мое время молодые девушки выкалывали на лепестках магнолии любовные письма.
— Может быть, и я это делаю.
— Смотри, когда ты уйдешь, я узнаю, что ты написала.
— Да ведь ты не умеешь читать!
— Ну, у меня на это есть Гаэтано.
— И Лука. Будет гораздо лучше, если ты обратишься к Луке.
Но, когда донна Микаэла пришла домой, она снова почувствовала раскаяние. А что, если донна Элиза действительно покажет Гаэтано цветок? Нет, нет, для этого донна Элиза была слишком умна. А что, если он сам видел ее из окна мастерской. Ну что же, он все-таки ничего не ответит. Но она, наконец, становится смешной.
