Когда приступили к голосованию, лицо Анатолия Петровича напоминало маску, на которой застыло выражение торжества. Депутат был уверен, что ему удалось развеять сомнения присутствующих. Он между прочим вскользь намекнул и на широкие возможности «Великой России» как поощрить лояльность, так и оказать соответствующее силовое давление на бизнес некоторых слишком независимых парламентариев.
Внезапно маска, скрывавшая лицо Анатолия Петровича, обмякла, глаза поползли из орбит: спикер, голосовавший последним; спикер, в верности которого «Великой России» не сомневался никто; спикер, чей голос имел решающее значение, – в последний момент проголосовал «против»!
Решение не прошло. Анатолий Петрович побледнел, потом посерел, потом лицо его приобрело красно-бурый оттенок. Ясно было, что спикер стал послушным орудием в чьих-то руках – самостоятельно он ни за что бы не решился на столь отчаянный поступок. Кто-то стоял за ним. Кто-то был режиссёром сегодняшнего спектакля. Оглядываясь по сторонам, Анатолий Петрович пытался понять, кто же его переиграл. Внезапно внимание депутата заострилось на фигуре Анны Геннадьевны, собиравшей свои бумаги. «В этой суке всё дело!» – подумал он.
* * *
Примерно за две недели до описанных выше событий Анна Геннадьевна посетила одного из самых влиятельных людей в городе, который когда-то был её первым мужем.
– Анютка! – тепло произнёс он, когда она вошла в его просторный кабинет, весь отделанный дубом.
– Сергей… Сергей Михалыч, здравствуйте, – отвечала Анна Геннадьевна, на секунду останавливаясь у входа. – Я так рада вас видеть!
Даже во время брака она не могла преодолеть разделявшую их дистанцию и начать говорить ему «ты».
– Ну что же ты стоишь там, моя девочка?! – воскликнул Сергей Михайлович. – Проходи немедленно! Садись!
– Всё… всё прямо как тогда, – сказала она, осторожно продвигаясь к его лакированному столу и с детским любопытством изучая богатую обстановку кабинета, – когда я… когда я приходила просить у вас денег. Да.
– Ну что ты всё время вспоминаешь то глупое происшествие! – Сергей Михайлович встал и пошёл ей навстречу, раскрывая одновременно объятия.
Несмотря на то, что ему исполнилось почти семьдесят, руки его не были руками старика. Толстые и крепкие, как стволы деревьев, они заканчивались большими ладонями, в которых Анна Геннадьевна, казалось, могла уместиться целиком. Приятная шершавость этих ладоней, внезапно коснувшихся её щёк, мигом напомнила Анне Геннадьевне о нескольких годах счастливого брака с Сергеем Михайловичем.
