Подготовленный помощником доклад был гладок, прилизан и начисто лишён острых углов; для человека несведущего он звучал убедительно. Если бы депутат дал себе труд вникнуть в содержание произносимой речи несколько глубже, возможно, вопросов у присутствующих и не возникло бы. Однако он, пробежав текст по верхам, говорил сбивчиво, то и дело допускал ошибки и производил впечатление человека некомпетентного.
Не выдержав, Анатолий Петрович, который лично отвечал перед руководством партии за принятие решения, перебил выступавшего:
– Григорий Аверьяныч, вы можете выражаться яснее? – строго спросил он. – Объясните нам в двух словах, по пунктам, почему это решение будет полезным?
Депутат зашуршал своими листками, потом скосил испуганный глаз на помощника, сидевшего сзади, и одними губами прошептал: «Где это?»
Помощник, интеллигентный юноша лет двадцати пяти, пожал плечами. Он знал материал досконально, но не мог подняться и вложить свои знания в голову депутату. Тот краснел, злился и своим вывернутым назад глазом и трясущейся багровой щекой всё более и более напоминал жирного кролика, которого поймали за ухо и дразнят помещённой на расстоянии морковкой.
Следом за депутатом выступала Анна Геннадьевна. От неё ожидали сухих расчётов, обосновывающих принятие непопулярного решения. Каково же было удивление присутствующих, когда она с примерами, цифрами и диаграммами раскрыла полную несостоятельность проекта и его очевидную невыгодность для населения.
Часть депутатов, избранных не от «Великой России», заметно заинтересовалась докладом Анны Геннадьевны. Многие из них были не только людьми состоятельными, но и могли в некоторых случаях позволить себе проявить независимость.
– Давайте вспомним о нашей социальной ответственности и дослушаем до конца! – сказал один, когда спикер, а следом за ним и Анатолий Петрович сделали попытку прервать Анну Геннадьевну.
Анна Геннадьевна закончила свой доклад и стала отвечать на вопросы. Аудитория заметно волновалась. Анатолий Петрович, видя, что решение может не пройти из-за кучки независимых депутатов, уже объединившихся в активную группу и перетягивавших на свою сторону колеблющихся членов «Великой России», встал и, мгновенно утихомирив присутствующих, произнёс длинную речь.
Выступление его было не столько умно, сколько эмоционально: голос гремел, жестикуляция внушала трепет. Собравшимся предстал не депутат парламента, а некий восточный жрец, отправляющий культ. Ораторствуя, Анатолий Петрович несколько раз повёл глазами по сторонам – ему было известно, что все заседания парламента записываются на аудионоситель, но также он знал и о том, что именно сегодня в силу «щекотливости» обсуждаемого вопроса запись отключена. Высказывая непопулярные у народа идеи, депутат «Великой России» опасался, что кто-нибудь всё же может записывать его выступление.
