— Схожу вниз, — вставил Спан, — принесу еще выпить.
— Уговорим еще бутылочку, — подтвердил Шили.
Спан был уже у дверей, и Полин попросила вдогонку:
— Принеси бутылку особого.
— Не сейчас. — Спан открыл дверь. — Потом, когда сможем почувствовать вкус.
— А я хочу сейчас, — настаивала Полин. — Я очень расстроена, и мне надо сейчас. Господи, да посмотри ты на Кэссиди. Посмотри на беднягу Кэссиди. Смотри, вон он спит. Я знаю, его найдут, сцапают. Посмотри на него, он разбил автобус, погубил двадцать шесть человек...
Спан направился к ней. Она схватила пустую бутылку, занесла над головой.
— Поставь, — приказал Спан.
Полин опустила бутылку, уселась на стол и заплакала.
— Ну-ка, слушай, — ласково сказал Спан своей подружке. — Ты же знаешь, что нечего так говорить. Ты же знаешь, что Кэссиди не виноват.
— Да какая разница? — рыдала Полин. — Дело в том, что его обвиняют. Его ищут. И его найдут. И мне жутко подумать, что они с ним сделают.
Голос Шили превратился в надтреснутый шепот:
— Как ты думаешь, Спан? Что с ним, по-твоему, сделают?
— Трудно сказать. Могут обойтись совсем круто. В конце концов, он удрал, он сейчас на свободе. И еще. Про что пишут в газетах. У него на счету разбитый самолет.
— Какой самолет? — переспросила Полин.
— Ты не знаешь? Он водил самолет, — объяснил Спан чисто повествовательным тоном, словно речь шла о простом факте, а не о личной трагедии.
— Кэссиди? — не поверила Полин.
— Конечно, — кивнул Спан. — Самолет. Большой такой, вроде тех, что каждый день над нами летают. Огромный такой, серебристый. Он был летчиком. А однажды, как пишут в газетах, нагрузился перед полетом, и самолет не взлетел, упал и загорелся. Так что много народу погибло. Кэссиди сунули за решетку. Через какое-то время выпустили, но это у него на счету. Ясно? Так и написано: на счету.
— А еще что? — спросила Полин.
— На счету?
— Нет, про Кэссиди. Что еще пишут про Кэссиди?
— Она спрашивает о хорошем, — растолковал Шили Спану. — О хорошем, о том, что не числится на счету. Про светлую сторону картины, например про семью, в какую он ходил школу, в каком колледже учился.
— В колледже? — спросил Спан. — Ты говоришь, он учился в колледже?
— Нет, об этом он никогда не рассказывал. Только, по-моему, это правда. У него хорошее образование.
— По его разговору не скажешь, — пробормотал Спан.
— Я тебе объясню почему, — сказал Шили. — Он прошел через определенный процесс. Что-то вроде окисления. Когда блестящая полировка облезет, какое-то время видна только необработанная поверхность, потом постепенно образуется ржавчина. Это особая ржавчина. Она проникает под наружный слой и идет вглубь.
