— Хорошо, — заявил Кэссиди. — Я надеюсь на худшее. Надеюсь на землетрясение.
Спан взглянул на него:
— Не надо так говорить.
— У меня просто такое желание.
Спан отошел от окна, пустил в пол широкую струю дыма, начал рубить ее на куски длинным указательным пальцем.
— Ты проспал добрых девять часов, — сообщил он. — Наверняка проголодался.
— Хочешь чего-нибудь мне принести?
— Конечно, — кивнул Спан. — Как насчет большой миски тушенки?
— Нет, еды не надо, — встряхнул головой Кэссиди. — Принеси только бутылку виски.
Он снова откинулся головой на подушку, слыша, как Спан выходит и закрывает за собой дверь.
Он опять открыл глаза часом позже. Увидел, что в комнате добавилась кое-какая мебель — стол, несколько стульев. Увидел, что они сидят за столом — Спан, Полин, Шили. Сидят, спокойно выпивают. По его наблюдению, в бутылке осталось немного.
Он услышал, как Шили сказал:
— Не знаю. Может быть, я ошибся.
— По-моему, ошибся, — подтвердила Полин.
Спан велел Полин заткнуться.
— Нет, — твердила Полин, — не заткнусь, а скажу, плохо ты поступил.
— Заткнешься, — утверждал Спан, — или я тебе язык вырву.
— Ясно как день, — продолжала Полин, — что теперь будет. Все мы знаем, что будет. Все мы знаем, что Милдред верить нельзя. Нету в ней ничего хорошего, никогда ничего хорошего не было...
— Это меня не волнует, — заметил Шили.
— А должно волновать, — указала Полин.
Послышался скрип стула. Кэссиди открыл глаза и увидел, что Спан поднимается и Полин поднимается. Спан нацелился ребром ладони в лицо Полин, та шарахнулась, тут же стремительно рванулась вперед и, схватив Спана за волосы, с силой дернула. Спан широко открыл рот, не издав ни единого звука.
— Да перестаньте, — устало попросил Шили. — Прекратите, пожалуйста.
Полин прекратила и снова села на стул. Спан уткнулся лицом в ладони, просидел так несколько минут, потом вытащил гребешок из кармана брюк и стал расчесывать волосы, пока они не заблестели, как атлас. Он любовно улыбнулся Полин и предупредил:
— Еще раз такое выкинешь — убью. Схвачу за глотку и не выпущу до самой смерти.
Полин говорила, глядя на Шили:
— Конечно, это ошибка. Не пойму, почему ты не выполнил его просьбу.
Шили плеснул себе виски, опрокинул стакан в рот и сказал:
— У меня были свои соображения. Начинаю подозревать, что мои соображения были не слишком удачными.
— Ну, в любом случае, — заключила Полин, — ты хотел как лучше.
— Только все погубил, да? — Голос Шили был сухим, протяжным, усталым. — Все для него погубил.
