Жослен кивнул, невольно вытаращившись на скальда.
– Да, милорд, – ответил он по-каэрдиански. – Со мной все обстоит в точности так, как сказал Гюнтер Арнлаугсон.
– Значит, – Вальдемар Селиг смерил Жослена взглядом, – ты клянешься защищать мою жизнь даже ценой своей собственной, как сказал Гюнтер Арнлаугсон, а, Жуслин Фирьой?
Селиг не пропустил мимо ушей произнесенное мною имя Жослена и запомнил его, к тому же говорил на нашем языке, пусть и с жутким варварским акцентом, да еще неплохо владел каэрдианским. Чем больше я узнавала этого человека, тем страшнее мне становилось. Гонзаго д’Эскобар был прав – Вальдемар Благословенный очень и очень опасен.
Жослен вновь обрел присутствие духа, и его лицо сделалось холодной непроницаемой маской кассилианской выучки. Из присутствующих в чертоге только Гюнтер и его тенны, толпившиеся позади нас, знали, как виртуозно ангелийский пленник обращается с оружием. Он стоял буквально в паре шагов от объединителя скальдов, вооруженный и относительно свободный. Думаю, он мог бы убить Вальдемара Селига в три движения, и тогда, почти наверняка, хрупкое единство варварских племен, собравшихся на Слет, не пережило бы смерти верховного вождя. Разделенные и лишенные главнокомандующего, скальды стали бы тем, кем всегда и были – досадной угрозой для наших границ, которую нетрудно отогнать сравнительно небольшими силами.
Но тем самым Жослен нарушил бы свою клятву, поскольку нас обоих за такое точно убили бы, а то и чего похуже. Кассиэль отринул Бога, чтобы сопутствовать Элуа; Жослен в тот момент сделал столь же судьбоносный выбор.
– Клянусь, – сказал он на каэрдианском, – при условии, что миледи Федра но Делоне будет в безопасности.
– Фэй-дра, – протянул Вальдемар Селиг, глядя на меня. Я снова присела в реверансе, ощущая тяжесть его взгляда. – Так тебя зовут?
– Да, милорд.
– Фэй-дра, ты станешь учить меня ангелийскому языку. Я хочу им овладеть. – Он снова посмотрел на Жослена. – Жуслин, давай-ка посмотрим, что ты за воин. – Селиг кивнул одному из Белых Братьев и сделал непонятный жест двумя пальцами.
С боевым кличем тенн с копьем наизготовку ринулся на вождя, нацелясь нанести смертельный удар. Селиг не шевельнулся. Возможно, это была постановка – точно не знаю. Но тогда я поверила, и сейчас верю, что атака была настоящей. От своих людей Вальдемар требовал беспрекословного послушания, и даже приказ напасть на него они бы выполнили.
Я заметила довольную ухмылку Гюнтера, когда Жослен сорвался с места. Скользящий, как намасленный шелк, он оказался между Селигом и тенном и своими кинжалами перехватил наконечник копья у самого сердца вождя. Слегка шевельнув плечами и запястьями, кассилианец выдернул копье из рук Белого Брата и одновременно сильно пнул нападавшего в живот, выбив из него дух, так что тенн согнулся и попятился.
