Когда он с друзьями разобрал плиты, из непроглядной тьмы пролома повеяло таким нерушимым безмолвием и пустыней, что не оставалось никаких сомнений — ни у самого отверстия, ни в ближайших его окрестностях нет ни одной живой души. «Шуметь» не было ни малейшего смысла. Поняв это, Павлик сразу исполнился самых нехороших предчувствий. Он был почти уверен, что, спустившись вниз, Харитон нашел ход в пещеры.
Готовый тотчас нырнуть в пролом и отправиться в погоню, он не промедлил бы ни секунды, но под ногами путались верные друзья. Прежде чем приступать к решительным действиям, нужно было избавиться от них. Павлик провел в томительном ожидании еще полчаса, катаясь на остановку и обратно.
«Ушел, ушел, гад!» — почти в истерике думал он, подбегая к обрушенному углу больничного корпуса.
Но в подвале было так же безлюдно и тихо, как и полчаса назад, когда он с друзьями вышел отсюда, и эта неизменность обстановки подействовала на Павлика успокаивающе.
Он вытащил маленький карманный фонарик, который прихватил из машины, и посветил вниз, в отверстие. Так же, как незадолго до этого Харитон, Павлик не увидел там ничего, кроме незыблемой водной глади.
Он проверил надежность крепления веревки и, уцепившись за нее, стал осторожно спускаться вниз.
«Вот анекдот будет, если он вообще сюда не лазил, — с усмешкой подумал Павлик, неуклюже корячась в попытках пролезть в узкое отверстие. — Может, веревку зацепил, а плиты и рухнули. Сразу. Хотя тогда он бы к джипу вернулся. А там его не было. Значит, должен быть здесь».
Возвращаясь в подвал, Павлик из машины захватил с собой не только фонарик. На щиколотке под трико, закрепленный специальной эластичной повязкой, ждал своего часа отличный немецкий нож. Павлик, непременный участник всех кащеевских уличных разборок и боев «стенка на стенку», умел с ним обращаться.
— Так и пришлось всех их по одному на перо посадить, — невнятно, будто сквозь метровой толщины стену, доносилось до слуха Харитона. — А как ты думал? По-другому там не получалось. Я ж, считай, засветился по полной. Такого быка запорол, вспомнить страшно. Так что счет на равную шел. Либо я их, либо они меня.
— А кто ж тебя слил тогда, если ты всех их до единого ушатал?
— Нашелся один… волк тряпочный. Ну да ладно, он своих получит еще. Я добро помню. Когда этот кореш-то твой придет? Долго ждать?
— Должен к восьми.
— Смотри. Торчать здесь не резон, время дорого. Там, поди, вся кича уже на ушах стоит. Ты-то чего сорвался? У тебя ж вроде кража просто. Оттоптал бы свои два с половиной, да и гулял себе чистеньким.
