— Приветствую, — сказал волонтер, возникая в поле зрения Констанс и предлагая ей брошюру. — Добро пожаловать в Историческое Сообщество и Музей Эксмута!
Пытаясь быть вежливой, Констанс взяла брошюру и пробормотала «спасибо», после чего принялась усердно рассматривать лодку, надеясь, что волонтер исчезнет.
— Хорошая плоскодонка, не правда ли? «И дряхлость в угол зашвырнет меня»[29]. Пожалуй, это может стать девизом нашего маленького музея, — продекламировал он.
Возмущенная подобным неточным прочтением строк Шекспира, Констанс без промедлений поправила волонтера.
— Старость зашвырнет.
Воцарилась внезапная тишина.
— Вы уверены? Мне придется перепроверить это.
— Нет нужды ничего проверять, — возразила Констанс. — Вы процитировали неверно.
Немедленно ретировавшись, волонтер вернулся к своей куче брошюр, а затем обратился к большой регистрационной книге, начав судорожно перелистывать ее страницы. Констанс, изучая старые, вставленные в рамы карты Эксмута и его окрестностей, могла бы сказать, что волонтер был «побежден, но не сломлен и не покорен[30]».
— Не хотели бы вы оставить свое имя для рассылок и приглашений? — вновь заговорил он, указывая на регистрационную книгу.
— Нет, благодарю. Но мне весьма любопытно, где вы храните свои архивы.
Мужчина моргнул.
— У нас... нет архивов.
— Нет городских газет? Карт собственности? Старых свидетельств о регистрации брака?
— Боюсь, что городские записи были утеряны после Великого урагана 38-го года. Ему дали имя «Янки-Клипер». Он смел на своем пути старые доки Эксмута и разрушил половину города. В бухте Эксмута все еще остались старые руины. Зрелище по-своему живописное.
— Ах, так это все? То есть, все, чем вы располагаете, находится здесь?
— Может, это и не так уж много, но каждый экспонат здесь имеет свою историю. Например, та лодка, которой вы восхищались, использовалась для охоты на синих китов. Когда китов замечали недалеко от острова Кроу, мужчины бросались на пляж и спускали эти лодки на воду. Они преследовали китов, гарпунили их, а затем тащили свою добычу обратно на пляж и потрошили ее прямо на берегу. Представьте себе, какое мужество для этого требовалось! «Назло Фортуне, вознося свой меч, дымящийся кровавою расправой, как друг отваги, прорубал дорогу к...»[31];
— Сотрясая меч.
Тишина.
— Я уверен, что там было «вознося свой меч», — тихим голосом настаивал Кен Уорли. — В юности я играл в драматическом театре. А затем работал режиссером в театре Эксмута в течение двадцати лет.
