— Бремерхафен, — пробормотала Лиз.
Стоя рядом с ней, Стив Госс открыл стопку бутербродов с сыром, завернутых в вощеную бумагу. Он подтолкнул пакет в ее сторону, и она взяла один бутерброд. А существует ли в природе миссис Госс? — задумалась она.
— Честно говоря, — вещал в это время Митчелл, — название судов интересовало меня в последнюю очередь. Но я точно знаю, что организация называлась «Караван».
— И «Караван» платил Истману? — спросил Уиттен.
— Полагаю, да. Он отвечал за отрезок от выгрузки в море до пункта сдачи в Илфорде. Там нас встречала другая команда, с документами, и она доставляла их… уж и не знаю куда.
— И сколько человек, еще раз, было в каждой партии?
Уиттен повторял ранее заданные вопросы, проверяя ответы на совместимость. Пока ответы Митчелла подтверждали друг друга.
— Если это были девочки, могло доходить до двадцати восьми. Мужчины — двадцать пять максимум. Больше лодки Гантера взять не могли, особенно если море бурное.
— И Истман платил вам, а вы платили Гантеру?
— Да.
— Скажите еще раз сколько.
Голова Митчелла, казалось, резко поникла.
— Я получал по штуке за каждую девочку, полторы за мужчину, две за «спецгруз».
— Таким образом, за хорошую ночь вы могли заработать сорок тысяч?
— Что-то в этом роде.
— И сколько вы платили Гантеру?
— По фиксированной ставке. Пять штук за партию.
— Ничего себе прибыль!
— Это была опасная работа, — пожал плечами Митчелл. — Можно мне пойти отлить?
Уиттен кивнул, назвал время в магнитофон, выключил его и вызвал дежурного сержанта. Когда Митчелл вышел из комнаты в сопровождении своего адвоката, на миг воцарилась тишина.
— Мы верим ему? — спросил Маккей, протирая глаза.
— А зачем ему нам лгать? — спросил Госс. — Он лишь защитил бы человека, который убил его напарника, уничтожил доходное дело, приносившее сорок штук в месяц, и, по существу, довел его до тюремной камеры.
— Истман мог попросить его слить нам дезинформацию в рамках операции прикрытия, — сказал Маккей. — Митчелл был бы не первым преступником, взявшим на себя вину своего босса.
Митчелл возвратился в комнату, и Уиттен снова начал задавать вопросы о кафе «Фэрмайл».
— Расскажите нам о специальном грузе.
— Истман сказал мне, что это какой-то азиатский умелец, прибывающий из Европы. Он не был мигрантом, как другие; он заплатил, чтобы его ввезли и затем, через месяц, вывезли обратно.
— Такое случалось прежде? — спросил Уиттен.
— Нет. Вся эта идея о «спецгрузе» была для меня новой.
— Продолжайте, — сказал Уиттен.
