«Да здесь целый лабиринт!» — в отчаянии подумал он. И хотя сердце колотилось от страха, он ощутил знакомое посасывание под ложечкой. Это была тяга к неизвестному, к приключениям. Такое же чувство изведал он тогда, когда сидел в потайной комнате перед запертой дверью, сжимая в руках бронзовый образок.
Немного помедлив, он решительно двинулся вперед. Опасаясь наткнуться на какое-нибудь препятствие, Никита вытянул правую руку, левой же ощупывал стену.
Он решил идти, никуда не сворачивая. Миновав несколько боковых ходов, Никита споткнулся обо что-то, при ближайшем обследовании оказавшееся толстой железной цепью. К концу ее было прикреплено широкое металлическое кольцо.
«Пожалуй, больше всего это напоминает кандалы, — подумал он. — Но раз есть кандалы… значит, должен быть и узник».
Чтобы убедиться в правильности своей догадки, ему было достаточно нащупать в толстом слое пыли, покрывающем пол, несколько валяющихся рядом продолговатых предметов с утолщениями на концах. Это было не что иное, как человеческие кости!
Никита осторожно пошел дальше. Нога то и дело ступала на кандалы и кости, а один раз он едва не споткнулся о что-то очень похожее на череп.
«Это какой-то подземный застенок, — пораскинув мозгами, решил Никита. — Кто бы мог подумать, что в подвале обычного московского дома… Однако, это может сослужить мне хорошую службу. Наверняка где-то рядом находится коридор, по которому сюда доставляли этих несчастных».
Теперь он шел, вытянув в стороны обе руки, и дойдя до очередного «перекрестка», останавливался и подолгу стоял в надежде ощутить движение воздуха или услышать хоть какой-нибудь звук.
Но все было тщетно.
Мало-помалу Никита стал чувствовать сильную жажду. Видимо, с того момента, как его разбудила крыса, прошло немало времени. Однако, судя по всему, он прошел не слишком большое расстояние — из-за своего высокого роста то и дело больно ударялся о выступающие камни сводов. Приходилось двигаться медленно и осторожно. Вскоре к жажде прибавились и муки голода.
Надежда выбраться из злополучного лабиринта постепенно угасала, уступая место мрачным мыслям.
«И надо же было мне лезть в этот подвал, — думал он, бредя в кромешной тьме. — Прилег бы лучше рядом с лестницей. Ну, дал бы дворнику не пятак, а двугривенный. Или полтинник. Зато сейчас бы гулял по Москве, Кремль бы сходил поглядеть… А потом сел бы на поезд в Санкт-Петербург… Пообедал бы, как надо. А если я не выберусь из этого подземелья? Умру тут — как эти, в кандалах? И никто меня не найдет, пока не объявится еще один такой же дурень, который сюда полезет…»
