Я вышел из будки, оглядел заводской двор с тенями вдоль ограды и бочками под навесом. Над горами в расщелине увидел звезды. Со дна ущелья они казались большими. И опять вспомнилось, как мальчишками мы выскакивали из речки, падали на раскаленный песок и на груди у нас отпечатывались орлы. А вдали слышался громкий плеск, будто щук напустили в омут,— то под мельницей лопасти взбивают воду... Прибежишь, на лужайке порожняя арба дышлом в землю; волы жуют солому; нерасседланный ишак дожидается груза... Над рекой гуляет ветер. А в канаве под ивами зеленая вода; переваливается через створ и, вдруг побелев, падает в желобах на лопасти. Жернова крутятся, сруб трясется. Сыро, как в тумане, и до удушья пресно пахнет кукурузным нутром...
Стоит Нодару выпить, как он пускается в рассуждения. И всегда у него получается, что все вокруг ловкачи и пройдохи, а мы с ним несчастные овечки. И чуть ли не главное наше несчастье в том, что живем в деревне, в горах, а не в городе. А по мне, наши горы куда лучше любого города. Попробуй объясни — засмеется и рукой махнет: «Чудило!» Или придурком обзовет.
Он с детских лет завистливый. Во всем хотел первым быть, чуть что не так, в драку лез. И дрался зло, со слезами, до крови.
Зовет из будки. Не дозвавшись, выглядывает.
— Куда сбежал, Доментий? Ладно, ни слова больше о брате! Все. Завязал. Только один вопрос, если не обидишься: что за фрукт его жена?
— Вот уж не твое дело,— не оглядываюсь я.
— Что она за княгиня? — с упрямством пьяного продолжает Нодар.— Даже сесть с нами не пожелала... Может, от меня запах плохой? Нет, ты понюхай, может, я воняю, а она к фиалкам и розам привыкла?
— Хватит тебе, Нодар! Что ты сегодня завелся...
— Посмотри на меня! — Нодар берет меня за плечи и поворачивает к себе. Пес недовольно рычит, шерсть у него на загривке становится дыбом.— Сколько ей лет? Уж, конечно, постарше моей Жужуны?
— Ну и что?
— А посмотреть на них, Жужуна в матери ей годится. Да что в матери — в бабушки!.. Сам я тоже хорош. Рядом с Джано — как сапог изношенный. И чего они там трескают, в этом городе? Птичье молоко и соловьиные язычки! Вот уж где и бабы гладки, и полно воды в кадке — открой кран, и потечет, не надо Нодара ни о чем просить.
— Вставь себе зубы и опять будешь молодец.— Движением плеч высвобождаюсь из его рук.
— Зубы? — переспрашивает он.— Не в зубах дело, а в сердце. Не обижайся, оно у тебя, как у рыбы.— Тянется лицом ко мне, как будто хочет поцеловать. Смотрит в упор черными глазами и шепчет: — Я ее разок и видел в гамаке, когда мимо проходил...
