— В его приходе, — поправил ризничий.
— Ну да, в приходе... На чем это я остановился? — спросил Жакмор.
— Понятия не имею, — отрезал кюре.
— Ну вот хотя бы взять эту вашу ярмарку стариков, — сказал Жакмор решившись. — Это же дикость! Кошмар!
— Вы забыли, в каком веке живете, — воскликнул кюре.— Да, ярмарка стариков, ну и что? Какое мне до нее дело, сударь? Говорите, люди страдают... Страданием на земле, знаете ли, заслуживается кусок рая на небе. Впрочем, и сами по себе страдания, безусловно, полезны, но меня гораздо больше интересует, в чьем ве́дении они находятся. Видите ли, сударь, удручает то, что они страдают не в Боге. Говорю же вам, это грубые скоты. Религия для них — средство, а не цель. Скоты, для которых нет ничего святого.
Кюре сам подогревал себя своей речью, так что под конец из глаз его стали сыпаться огненные молнии.
— Они заявляются в церковь как баре; вот, дескать, мы собственной персоной. И знаете, чего они просят у меня? Чтобы на их полях рос эспарцет! А на мир в душе им плевать! Он и так у них есть! Для того и существует Ля Глоир! Но я буду бороться до конца, я не сдамся! Эспарцет им, видишь ли, подавай! Слава Богу, у меня есть верные друзья. Их мало, но они поддерживают меня.
И он довольно ухмыльнулся.
— Вот приходите в воскресенье, сами увидите... Поймете, как можно материю победить при помощи самой же материи. Я заставлю этих скотов взглянуть на самих себя... Их инертность столкнется с еще большей инертностью. Потрясенные этим, они ощутят душевный трепет, а он приведет их к религии... к роскоши!.. К той роскоши, на которую по доброте своей Господь дал им право.
— Так как же насчет крещения? — спросил Жакмор, — в воскресенье днем?
— Я уточню час по окончании мессы, — повторил кюре..
— Ну хорошо, — сказал Жакмор, — разрешите откланяться, господин кюре. Очень мне ваша церковь понравилась. Занятное сооружение.
— Да, конечно, — с отсутствующим видом согласился кюре.
Он снова сел, а Жакмор вышел через ту же дверь, в которую вошел. Он чувствовал легкую усталость.
— Какая обуза все эти поручения Клементины, — подумал он вслух. — Хорошо бы эта троица поскорее выросла. А тут еще на мессу тащиться...
Наступал вечер.
— Тащиться на мессу! Канальство! Возмутительно!
— Канальство, — подтвердил здоровенный черный кот, сидевший на стене.
Жакмор посмотрел на него. Кот замурлыкал, и две вертикальные черточки вспыхнули в его глазах.
— Канальство, — заключил Жакмор, обрывая мягкую цилиндрическую траву. Сделав несколько шагов, он оглянулся, посмотрел на кота, секунду поколебался, а потом пошел дальше.
