Он попал в небольшую вытянутую комнату, заставленную шкафами и полную всякой всячины. В глубине виднелась еще одна дверь. Оттуда доносились чьи-то тихие голоса. Жакмор три раза стукнул костяшками пальцев по деревянной стене.
— Можно войти? — спросил он вполголоса. Разговор прервался.
— Входите! — услышал Жакмор и прошел во вторую дверь.
Здесь сидел кюре, беседуя с ризничим. Оба встали навстречу Жакмору.
— Здравствуйте, — сказал Жакмор, — вы, конечно, и есть кюре?
— Добрый день, сударь, — ответил кюре. Это был худощавый человек с глубоко посаженными черными глазами, над которыми нависали густые черные брови. Разговаривая, он складывал на животе свои сухие длинные руки. Когда он прошелся по комнате, Жакмор заметил у него легкую хромоту.
— Я хотел бы с Вами поговорить, — сказал Жакмор.
— Слушаю вас.
— Мне нужно окрестить детей. Нельзя ли назначить церемонию на воскресенье?
— Да-да, это моя обязанность. Каждому свое, — ответил кюре.
— В доме на холме родилось трое близнецов: Жоэль, Ноэль и Ситроен. Необходимо, чтобы завтра их окрестили.
— Приходите в воскресенье к мессе. Там и договоримся о времени.
— Но я никогда не хожу к мессе, — возразил Жакмор.
— Тем более, — сказал кюре, — это вас развлечет. Наконец-то среди прихожан появится кто-то, кому мои проповеди будут в новинку.
— Вообще-то я против религии, — сказал Жакмор, — но в то же время вполне допускаю, что в деревне она может оказаться небесполезной.
Кюре ухмыльнулся.
— Как бы не так! Религия это роскошь! Только эти тупые скоты хотят извлечь из нее какую-то пользу!
Он гордо выпрямился и, прихрамывая, начал возбужденно мерить комнату шагами.
— А я возражаю! — категорическим тоном заявил он. — Моя религия останется роскошью!
— Я только хотел подчеркнуть, — пояснил Жакмор, — что в деревне авторитет кюре достаточно высок. Направлять мысли этих тугодумов в нужное русло, указывать им на их ошибки, открывать им глаза на опасность земных соблазнов, словом, пытаться смягчить их дурные наклонности... Не знаю, представляете ли вы себе, что на самом деле творится в этой деревне... Я... э-э... я здесь совсем недавно, никак не претендую на роль судьи и ни в коей мере не собираюсь поразить вас своей реакцией на явления, которые вам, вероятно, кажутся в порядке вещей, ведь так давно все это существует, но... э... кюре, например, обладает правом с высоты своей кафедры заклеймить вора и обличать слишком поспешные сексуальные связи, дабы в его округе не распространялись беспорядки и сластолюбие.
