Вино оказалось неожиданно крепким, и я едва не закашлялась. Правда, в желудке после этого поселилось приятное тепло, а в голове немного зашумело.
В следующее мгновение Фарлей неожиданно вздернул меня на ноги. Привлек к себе с явным намерением поцеловать.
Это произошло настолько стремительно, что я не успела отреагировать. Теплые губы блондина на миг прижались к моим, после чего он поразительно ловко отпрыгнул от меня на пару шагов, видимо, опасаясь схлопотать пощечину.
Дзынь!
Это бокал выпал из моих рук. Покатился по ковру, но не разбился. И я нехорошо прищурилась, уже готовая ударить по наглецу чарами.
— Вот теперь все формальности соблюдены, мы выпили на брудершафт, и я имею полное право отказаться от лишнего официоза, — торопливо проговорил Фарлей, объясняя свой поступок. Добавил: — Собственно, не имею ничего против того, чтобы и ты последовала моему примеру.
— А ты нахал! — процедила я, из последних сил удерживая себя от вполне закономерного желания жестоко покарать наглеца.
— А ты просто прелестна, когда злишься, — парировал Фарлей. — Агата… Кстати, а какая у тебя фамилия?
— Веррий, — ответила я. Помолчала немного, силясь успокоиться после произошедшего. Затем спросила: — А твоя?
— Фарлей Икстон полностью к твоим услугам, — после некоторой заминки произнес блондин.
Икстон… Эта фамилия была мне знакома. Даже слишком хорошо знакома. И я почувствовала, как меня прошиб холодный пот.
Господин Икстон, как его неизменно вежливо именовали во всех столичных газетах, почему-то не упоминая имени, считался настоящей грозой преступного мира. На его счету было немало громких задержаний и скандальных расследований, зачастую связанных с высшим обществом. Всего месяц назад господин Икстон провел несколько обысков на факультете ментальной магии, входящем в состав Гроштерской академии колдовских искусств. При этом, как говаривали, он пошел на прямой конфликт с ректором сего учебного заведения, практически всемогущим Норбергом Клингом, который, вообще-то, был ближайшим другом короля.
С Норбергом Клингом!
При мысли об этом человеке мне стало не по себе. Я закончила академию достаточно давно, но неизменно ежилась от воспоминаний о ректоре сего заведения. Говорят, женитьба немного смягчила его характер, но все равно. После второго курса именно виер Норберг проводил испытания, призванные определить, к какой ветви колдовского искусства более тяготеет студент, после чего происходило распределение по факультетам. Тот момент, когда я села напротив ректора и он устало взглянул на меня, навсегда остался в моей памяти. Казалось, будто за один миг он переворошил всю мою душу, заглянул в самые темные ее уголки, где я заботливо хранила маленькие секреты и одну постыдную тайну.
