– Обратно на вечеринку, – прошептала Лидия.
– Где ты была?
Она попыталась пожать плечами.
– Нигде. Переодевалась.
– Ния уже пришла. Ты опаздываешь. Белари о тебе спрашивала.
Лидия не ответила. Развеять подозрения Бурсона было нечем. Она смертельно боялась, что он разожмет ее стиснутую руку и обнаружит стеклянный пузырек. Слуги утверждали, что солгать Бурсону невозможно. Он видит все.
Бурсон молча разглядывал ее, ожидая, пока она выдаст себя. Наконец произнес:
– Ты ходила в свое укрытие. – Он обнюхал ее. – Но не на кухню. В кладовую. – Улыбка обнажила острые крепкие зубы. – Наверх.
Лидия затаила дыхание. Бурсон не бросит загадку, пока не решит ее. Это в его генах. Звериные глаза пробежались по ее коже.
– Ты нервничаешь. – Он принюхался. – Потеешь. Боишься.
Лидия упрямо покачала головой. Крошечный пузырек в ладони был скользким, она боялась выронить его или шевельнуть рукой и привлечь к нему внимание. Бурсон притягивал ее к себе, пока их носы не соприкоснулись. Его кулак все сильнее стискивал запястья Лидии, и ей показалось, что они вот‑вот сломаются. Монстр изучил ее глаза.
– Сильно боишься.
– Нет, – снова покачала головой Лидия.
Бурсон усмехнулся, в его смехе презрение смешалось с жалостью.
– Как ужасно знать, что в любой момент можешь сломаться. – Каменная хватка ослабла. Кровь хлынула в запястья Лидии. – Что ж, сохрани свой тайник. Я не выдам твой секрет.
Мгновение Лидия не могла понять, что он имеет в виду. Она стояла перед огромным начальником охраны, не в силах пошевелиться, а потом Бурсон раздраженно махнул рукой и скользнул обратно в тени. Его кожа сразу начала темнеть.
– Иди.
Лидия поковыляла прочь на спотыкающихся, ослабевших ногах. Она заставила себя двигаться, представляя глаза Бурсона, впившиеся в ее бледную спину. Интересно, следит ли он за ней или утратил интерес к безобидной тощей девочке‑флейте, зверюшке Белари, которая прячется в чуланах, эгоистичной паразитке, из‑за которой слуги сбиваются с ног.
Лидия изумленно покачала головой. Бурсон ничего не заметил. Бурсон, несмотря на всю свою оптимизацию, был слеп, он настолько привык внушать ужас, что уже не мог отличить страх от вины.
Новая стайка поклонников вилась вокруг Белари, люди, знавшие, что вскоре она станет независимой. Едва девочек‑флейт выпустят на рынок, Белари обретет могущество, сравнимое с властью Вернона Уиера, и ее начнут ценить не только за собственные выступления, но и за открытые ею таланты. Лидия направилась к ней, зажав в кулаке пузырек свободы.
