со мной, тотчас отстранилась и ушла за чесноком, словно чернокнижье передавалось по
воздуху.
Холодная колодезная вода смыла налипшую за дни дороги грязь. Под ногтями, казалось, начиналась собственная жизнь, поэтому я с удовольствием оттерла там до красноты в
пальцах. Заодно промыла подсохшие раны и перевязала лодыжку.
Свежий ветерок донес аромат оладий. Масленых, жирных, таких любимых мною. Сидящий
рядышком Кот навострил уши и сбежал. Когда я вернулась в дом, существо уже пыталось
откусить кусок пышной лепешки, но обжигалось и обиженно вопило, подцепляя тесто
когтями. Мама рассматривала его с осуждением, но не сгоняла. Боялась.
Спутникам приготовили одежду моих многочисленных родственников, но пообещали отдать
только после помывки. Поэтому сейчас матушка в страхе разглядывала измазанный кровью
наряд Лиса, а братишка интересовался, откуда «господа знакомы с Ладкой». Господа
застенчиво краснели и не признавались в постыдном побеге из Капитска.
— Чем ты занималась все эти годы? — заприметив меня, брат мгновенно сменил тему.
Можно, конечно, поведать печальную историю о болоте и старухе-ведьме. Но я, кокетливо
заправив прядь вымокших волос за ухо, начала сочинять сказку о дружбе со столичными
магами. Уважение постепенно появлялось на лицах родни.
— А где папа?
Я поняла, чего мне не достает. Грубого, рваного баса отца и его тяжелых шагов по
деревянному настилу.
— Издох окаянный, — вымученно отмахнулась матушка.
Сердце бешено запрыгало по груди. В горле запершило.
— Мам, — цокнул Истор, — зачем ты врешь? К Альке он ушел, к соседке нашей.
— Сорок летов вместе прожила со свиньей! Лучше б издох! — возмутилась мама, ударяя
кулаком по столу. Тарелки подпрыгнули, молоко пролилось осоловевшему от переедания
Всемилу на штаны.
— Так дитё родилось, вот он и… — рассудительно вставил братец.
Я усмехнулась. Папуля всегда отличался любвеобильностью к особям женского пола. Его не
исправила даже старость.
Мама, забыв узнать, что мне потребовалось от родной деревни, привычно журила
«несмышленую дуреху». По её словам я зря прожигаю данную мне богами жизнь, не рожая и
не выходя замуж. Я легко представила картину непрерывного рожания и замужеств, от чего
начала судорожно закашливаться. Матушка горько сказала: «Заболела, бедная моя. Не
помогают тебе бесы от хвори, так я медка целебного принесу!» После этих слов я
закашлялась куда яростнее.
Для Лиса со Всемилом растопили жаркую баню. Я хотела было отправиться мыться вместе с
