и разлила его в две чашки.
В моей порции плескалось нечто совершенно неаппетитное и, наверное, умершее до моего
рождения. Интересно, у старухи то же самое или себе она налила морса? Я отодвинула питье
подальше, стараясь не вдыхать противный, сладковатый аромат. Чернокнижница пила
спокойно.
Всё недолгое затишье я места не находила от её молчания. Старуха достала кусочек хлеба и, обмакнув его в чашку, надкусила беззубым ртом.
На выдержку действовала и вонь, разносящаяся по помещению; и непрерывное стекание
вязких капель.
— Учительница…
— Видимо, я недооценивала варренов. — Ведьма отложила недоеденный кусок на стол. —
Не такие они и глупцы.
— Он прав?! — Я, сама того не хотя, перешла на крик.
Неужели переезды через половину страны, мозоли на пальцах, усталость и постоянный голод
имели смысл? И Лис оказался не безумцем, мечтающим о возрождении невозможного, а
гением, увидевшим в пустом камешке истинную сущность?
— Не визжи, как неразумная баба. — Треснувшие губы скривились. — А твой спутник, признаю, не лишен ума.
— Камень поможет восстановить Галаэйю? Он драгоценный?
Она пресекла расспросы выбросом руки. Я разом замолкла.
— Позже я объяснюсь. Для начала расскажи о своей жизни после ухода. И не утаивай
подробностей. Помнится, ты обещала не возвращаться и обуздать тьму внутри себя.
Получилось?
Старуха усмехнулась, заранее зная ответ.
Я попыталась было скрыть постыдные истории, но почему-то под суровым взором обнажила
их все. От ведьмы не скрылось ничего — разве что я умолчала о проведенных деньках в
родимом селе да истинной профессии Радислава. Я говорила рваными фразами, сбивалась, но не получала укоризненного мотания головой и увереннее продолжала рассказ. Через
каких-то полчаса непрерывного монолога, учительница услышала обо всех неурядицах, постигших меня за короткий срок. Я замолкла, чтобы отдышаться.
— И не надоедает ведь помогать каждому страждущему. — Старуха сощурилась. — Ты —
ведьма, о какой морали может идти речь?
— Я — чародейка.
— Которая едва не прикончила человека? Не отрекайся от дара. Тот однажды вырвется
наружу, и ты чувствуешь это. Для чего бороться? Поверь, ты — могущественная
чернокнижница, но убогая кудесница. И камень у тебя неспроста. Выслушай меня.
Я напряглась, стараясь не пропустить ни единого слова. Как назло, учительница заговорила
насмешливо тихо.
— Да, он призван спасти этих жалких существ, варренов. Перед смертью матушка передала
мне его, поведав на прощание только то, что сия вещь могущественна. Сама она забрала его
