— Любая дорога сокращаема, — отрезал он, и хоть я не понимала, где и каким образом, но
поверила.
А кончики пальцев онемели от подступающего ужаса.
Ч2. Пункт девятый. Первым делом обезвредьте жилище ведьмы; помните, оно столь же
опасно, как и его хозяйка.
Отношения с учительницей не заладились с первого дня. Когда я, будучи наивной
соплячкой, в поисках обучения притащилась в невозможную глушь, то встретила там
всего-навсего кучку озабоченных верой селян. Те не вняли слезливым речам о затаившейся
силе, о длительных поисках, об отказах многих ворожей и знахарок. Не вняли, но
красноречиво отослали к болотам, где проживала ведьма. На свою глупость я проследовала в
нужном направлении.
Хозяйка лачуги, к которой вела единственная тропка посреди топей, напоминала злую каргу
из сказок: древняя, сгорбленная, с колким взглядом ледяных серых глаз и клюкой в сухих
пальцах. Говорила учительница тихо и мало; она не любила тратить время на беседы. Вместо
просьбы — приказ, вместо порицания — наказание. Помнится, уши мои горели от того, как в
них вцеплялись крючковатые желтые когти; щеки — от пощечин. Я боялась её и потому
уважала.
Чернокнижница рассмотрела во мне талант. И я, осознавая безысходность сложившегося
положения, согласилась остаться на болоте. До этого ведьма брала учениц, но те, по ее
словам, несли сплошное разочарование. На меня она возлагала надежды. Которые,
разумеется, не оправдались.
Учительнице нравился мой вздорный характер. Она говорила, что во мне всего много: слишком уперта, слишком опаслива, слишком несговорчива. И на робкие выпады об уходе
отвечала усмешками. Как знала, что вернусь.
Когда я убегала, ведьма пусть и смирилась, но ругалась. Шипела, ухватив за ворот рубахи и
выкинув за порог. Следом полетела многострадальная книга. И я упрямо побрела обратно в
деревеньку, чтобы прикупить более-менее целую одежду да еды. Сбережения — камешки, монетки, колечки — оставались после вылазок по склепам. Учительница частенько находила
запасы и отбирала их; я плакала, но не перечила.
Что ж, хватит о плохом.
Вскоре за последним привалом путь потерял всякую четкость. Лошади тревожно ржали, ступая на глинистую почву. Пришлось слезать и брать коней за поводья. Двигались мы
медленно, шатко, изредка проваливались по колено в трясину. При выходе на очередной
«плешивый» участок было решено оставить коней в покое. Лис с Радиславом привязали их к
деревьям, и Ворон с Тучкой испуганно озирались, словно нас кто-то преследовал.
