причудливую фигуру, покатились к обочине. Ненависть придавала мощи, но
натренированный охотник сумел одержать победу.
Тогда я зажмурилась. Явственно представила, как мужчина начинает истекать кровью. С его
рта слетает кровавая пена. В глазах лопаются сосуды. Распухает язык, белеют щеки. Он
ловит воздух, хрипит, но его душит кровавый кашель.
Внутри что-то ёкнуло от ужаса. Картинка размылась.
Темнота сжигала внутренности, лизала огненным дыханием кости. Дикий страх застыл в
глазах. Стремясь забыться, я стиснула зубы, а затем и вовсе прикусила губу. Радислав
выглядел скорее растерянным, нежели испуганным, и не переставал придавливать локтем
грудь.
Я пыталась забыться, стереть любые мысли о расправе. Иначе они принесут непоправимый
вред.
Очередной удар неистовства по вискам. Челюсть одеревенела. Если сжать зубы чуточку
сильнее, то под натиском клыков губа треснет. Потечет кровь — откроется второй источник
для тьмы, потому как царапина на затылке затягивалась под действием всё той же черной
волшбы. Чары заживляли раны, делали тело выносливее.
Радислав тоже это понимал. Он, оглядев запачканные песком ладони, рявкнул:
— Бес тебя побери! Держись.
Случилось вовсе негаданное.
Напряженное лицо охотника склонилось надо мной, и когда я попыталась вздохнуть, часто
вбирая горячий воздух, он бесцеремонно прижался губами к моим. Его зубы аккуратно
прикусили мою нижнюю губу — совсем нежно, чтобы не поранить, но и не дать
возможности отстраниться, — а я, переставая управлять собой, сжала в ответ его губу с той
силой, с которой чуть не прокусила свою.
Радислав навалился на меня всем своим весом, придавил мои ладони. И хоть охотник
испытывал боль, но стойко не позволял окончиться этому жутковатому «поцелую».
По щекам текли слезы: в них смешались и гнев, и испуг, и непонимание. Легкие рвало от
раздирающей черноты.
Огонь затухал; после него горло будто забилось пеплом. Я закашлялась, и Радислав
нерешительно отпустил меня, напоследок легонько мазнув нижней, прокушенной, губой по
моей верхней.
Трактом овладела тишина. От солнца остался узенький край, не успевший скрыться за
линией дубов. Молчала листва. Недавний защитник сбежал; немного потрепанный Лис, не
сказав и слова, подбежал ко мне, помогая подняться.
— Спасибо… — непонятно кому промямлила я, когда, поддерживаемая Лисом, шла обратно
к смиренно пощипывающему травку Тучке.
Варрен грустно улыбнулся.
— Не за что, — тихо сказал Радислав. Он приложил грязную ладонь к губам, но я и так
