безмерной тоской на морде. Он, прокашлявшись, громогласно потребовал остановиться, на
что Лис любезно попросил его пойти к бесам.
Уходить защитник не собирался. Взъерошил последние волосинки на блестящей лысиной
макушке и завопил:
— От благочестивых путников я услышал, дескать, вы истязаете девушку! Отпустите её, нелюди! Именем меня, первого стража, Ерша, приказываю вам!
— Ерша? — борясь со смехом, переспросила я.
— Ты не обязана подчиняться им, дива! — по-своему понял Ерш. — Я спасу тебя.
— Спаси, милок, спаси! — заголосила я, пихая Лиса под лопатки — чтоб прибавил скорости.
Варрен подчинился немой просьбе, и его конь стрелой полетел по пустой дороге. Радиславин
Ворон нагнал нас, а несчастная кобылка, подгоняемая дружинником, локтя на три отставала
от молодых выносливых скакунов.
Изредка слышались вопли Ерша, но им никто не внимал, и тогда «спаситель» нашел другой
способ. Защитник спешился. Мы замедлились, словно в насмешку над его поражением. Но
только я выдохнула спокойно, как в наше направление полетел камень. По моему
многострадальному затылку он и попал.
Меня накрыла волна праведного гнева. После тот сменился неправедным, чужеродным.
— Стоять! — Я дернула Лиса за край рубашки.
Мужчины остановились. Под победоносную улыбку Ерша я самостоятельно спрыгнула с
Тучки, отправив дружиннику столь добрейший оскал, что щеки онемели.
Затылок ныл тупой болью. На нем нашлась рассеченная ранка, из которой слабо сочилась
кровь. Что ж, так лучше.
В тот момент зрение затуманилось, смягчились краски заката, а тело наполнила злоба; кости
начало ломить. Лицо исказила гримаса ненависти.
Страж отшатнулся.
Ярость. Горячность, стоящая комом у горла. Я перестала подчиняться себе. Гнев окутал
легкие плотным, будто колючая шаль, туманом. То волшба взяла кровавую плату за
пользование ею.
Внезапно Ерш заверещал и слетел с ног. Его лошадь покачнулась, заржала и понеслась
прочь, не разбирая пути, подгоняемая сгущающейся в воздухе теменью.
— Слава!
Лис спрыгнул с Тучки.
Слух обострился. Я различала стук сердца обидчика. Частый, сбитый, дрожащий.
Ударившийся спиной дружинник застонал и попробовал отползти. Я направилась к нему, представляя, как разделаюсь с ним, изничтожу да упьюсь трусостью.
В следующий миг я лежала, прижатая к земле сильной рукой.
— Отпусти! — незнакомым голосом ревела я, пытаясь скинуть нависшего тенью охотника.
— Ни за что, — отчеканил он.
Я почти столкнула с себя Радислава, ударив его по животу коленом, и мы, сплетаясь в
