— Не забывай, я — чародейка.
— Не забывай, — передразнил Лис, — меч у горла действеннее любой волшбы, хоть по
книге, хоть на крови. А уж о твоих навыках в бытовых чарах давно нужно всплакнуть да
закопать их, чтоб не разлагались у всех на виду.
Я бы поспорила, но слишком правильно звучали его речи.
— Кстати, — не унимался друг — он говорил тихо, но разборчиво; так, чтобы въедаться под
кожу, — если уж мы завели речь о волшбе. Если тебя поранит кто-то другой, то темные
способности откроются?
— Нет.
— Тогда почему после встречи чернокнижницей Радислав утверждал, будто ты вся дышала
тьмой?
— Неправильно рассуждаешь. Ведьма и не думала пустить мне кровь. — Я дотронулась до
перевязанной ноги, и во вспухшей голени отдалось покалыванием; рана-то зажила, но
ощущения остались. — Я сама плюхнулась на штырь. Вроде как добровольно порезалась, раз
уж не сумела устоять на ногах. И могла обратить кровь в чары. Но не успела.
Припомнился давний случай с шишигами. Если б их предводительница не порезала меня
когтём, а я — не расковыряла свежую рану, то не видать нам спасения как своей макушки.
— Бестолковая система. Если я изрежу тебя в капусту — ничего не произойдет, но если ты
упадешь и разобьешь нос, то сможешь перебить половину Рустии. Бредятина.
Я возмущенно шикнула:
— Нет, я всё понимаю, но что ты бурчишь по пустякам? Ведьмовские законы придумали до
меня. А ты вечно всем недоволен: выжили в схватке с крысами — плохо. «Победили» ведьму
— глупо. Пригласили лишний клинок — отвратительно.
— Принесет ли он нам пользу.
— Волнуешься обо мне? — Я пристально взглянула в черные глаза Лиса.
— Нет… — Он сцепил зубы. — Да, бес тебя подери, да!
— Из-за браслета?
— Нет! Не совсем. Ты — первый человек, готовый пойти ради меня на жертву. Я не
отрицаю, что получи мы выгоду из камня, ты не останешься без вознаграждения. Но идешь
ведь просто так, без жажды наживы. Я молчу уже про то, что одна ты способна остаться с
типом, который едва не угрохал тебя дважды. И я беспокоюсь, потому что не уберегу твою
наивную голову от всех глупых поступков и нехороших людей.
— А заодно ревнуешь?
Меня начал душить дикий хохот. Он не вырывался за пределы насмешливо изогнутых губ, но рокотал внутри.
— Ревную, — сдался Лис. — Друга к опасному охотнику. Пусть он только попробует
коснуться тебя. Хотя бы пальцем. Я буду за ним наблюдать, учти.
Я оглянулась на дремлющего мужчину и сморщила лоб.
Выверенные схемы рушатся первыми. И следить за Радиславом бесполезно. Захочет —
