верхнюю часть правой голени. Пальцы потеряли чувствительность. Сердце кольнуло острой
иглой. Разум озарила вспышка света. Но и только…
Внезапно ведьма остановилась. Она, неуклюже вскинув унизанную безделушками руку, рассмотрела моё запястье с болтающимся на нем железным браслетом. И начала отступать.
Покалывание спало. Я тупо уставилась на камешек. Он, как и прежде, блестел, искрился и
выглядел сокровищем, которое хозяйка так и не смогла оценить по достоинству.
Злость разливалась по каждой вене, артерии, жилке. Перекатывалась по костям. Во мне
ожило небывалое могущество. Я чувствовала его. Нечто новое, неуправляемое. Сила текла
вместе с кровью, подобно горячему потоку лавы, сносящему любые преграды. Она требовала
выхода наружу. Один удар, и чернокнижница могла превратиться в горстку пепла.
Но удара не понадобилось. Зрачки ведьмы неестественно расширились, наполнив собой всю
радужку глаз. Ногти впились в ключицы, будто пытаясь что-то вырвать оттуда. Женщина
закричала, бешено, пронзительно, и пала, словно подкошенная косой.
Радислав опомнился первым. Он медленно встал и, добредя до тела, прильнул ухом к груди.
— Мертва. — Слово прозвучало со злорадной жестокостью.
— Как?
Я, переборов боль в разодранной ноге, уселась на коленки и осмотрела ведьму.
Переплетенные на шее цепи амулетов против сглаза и порчи смотрелись наивно и
бестолково. Её определенно прокляли, да кто?
— Разве причина кроется не в тебе? — Охотник с омерзением отстранился от покойницы. —
От тебя исходило нечто такое, что меня чуть не вырвало.
— От меня? — глупо переспросила я. — Был момент, когда её чары направились ко мне, я
тоже почувствовала мощь. Но та испарилась.
— После того, как уничтожила это отродье?
— Нет. Взяла и исчезла.
Ответ прозвучал неубедительно. Но что я могла сказать, если такова правда? Всесилие
иссякло, не успев выплеснуться наружу. Может, оно притаилось глубоко внутри, а
возможно, просто поняло, что забрело не в то тело, и спешно ретировалось подальше от
неуклюжей ворожеи.
Глаз зацепился за талисман-цепочку. Та красиво извивалась на белой, почти мраморной коже
и была украшена восьмью красноватыми камешками. Во всем сверкающем великолепии не
хватало только центрального граната. Я, озаряемая новой идеей, пугливо дотронулась до
серебра. Теплое.
— Теперь ясно, как она умерла.
— Не пояснишь?
— Скорее всего, ею питалась другая ведьма, — путано объяснила я. — По-настоящему
могущественная чернокнижница способна подчинять волю других и управлять ими. Не
