| Он погрузился в жижу по самую шею, и некому прийти на помощь, неоткуда ждать спасения, не за что уцепиться, разве что Мама протянет руку. |
| She could save him, she was the only one! | Она может спасти его, только она! |
| He didn't want to drown, he didn't want to strangle and suffocate in the slime, he didn't want to go down there the way the girl-bitch had gone down. | Норман не хочет утонуть, он не хочет задохнуться в болоте, он не хочет уйти на дно, как ушла на дно девушка-шлюха. |
| And now he remembered why she was there; it was because she had been killed, and she had been killed because she was evil. | Теперь он вспомнил, почему шлюха здесь; она здесь, потому что ее убили. Ее убили, потому что она была грешницей. |
| She had flaunted herself before him, she had deliberately tempted him with the perversion of her nakedness. | Она обнажила себя перед ним, нарочно дразнила его, соблазняла скверной своего нагого тела. |
| Why, he'd wanted to kill her himself when she did that, because Mother had taught him about evil and the ways of evil and thou shalt not suffer a bitch to live. | Ведь он и сам хотел убить ее, когда она начала искушать его, потому что Мама все рассказала ему о грехе и пороке, о том, как дьявол принимает личины и сеет порок, и о том, что "не должно оставлять ведьму-шлюху в живых..." |
| So what Mother had done was to protect him, and he couldn't see her die, she wasn't wrong. | Мама сделала это, чтобы защитить его; нельзя просто смотреть, как она умирает; она была права. |
| He needed her now, and she needed him, and even if she were crazy she wouldn't let him go under now. | Он нуждался в ней сейчас, а она - в нем, даже если она полоумная, она не даст ему уйти на дно. |
| She couldn't. | Она НЕ МОЖЕТ. |
| The foulness was sucking against his throat, it was kissing his lips and if he opened his mouth he knew he'd swallow it, but he had to open it to scream, and he was screaming. | Мерзкая жижа обхватывала горло, ласкала губы; когда он откроет рот, она проникнет внутрь, но пришлось сделать это, чтобы закричать. Он кричал: |
| "Mother, Mother-save me!" | "Мама, Мама, спаси меня!" |
| And then he was out of the swamp, back here in bed where he belonged, and his body was wet only with perspiration. | А потом болото вокруг него исчезло, он снова был в своей кровати, среди родных стен, и тело было мокрым от пота, а не от липкой влажной мерзости. |
| He knew now that it had been a dream, even before he heard her voice there at the bedside. |
