Он познакомился с Ирид еще во время учебы и уже давно полюбил ее. Среди мужчин, окружавших Ирид, он пользовался ее наибольшей симпатией. Не раз она была близка к тому, чтобы уступить его тихому и безмолвному настоянию. Однако ее всякий раз удерживали от этого мысли, о которых я узнал лишь теперь.
Фазен Отт был принужден с разочарованием отступить, и его подругой стала другая женщина. Однако их взаимная любовь продолжалась недолго, всего два года, и теперь, когда он остался один, его влечение снова обратилось к Ирид.
Начал он с визитов к Ворде, который, будучи одним из старейших жителей округа, и без того имел с ним кое-какие общие дела.
От старика Ворде он и узнал о странном появлении в доме Ирид упавшего с неба дикаря.
Поскольку сказки о дикарях не печатались в газетах уже с незапамятных времен, а люди не проявляли непрошенного любопытства к делам соседей, то стало вполне возможным (на Земле это показалось бы дикостью), чтобы я прожил у Ирид годы и никто из незнакомых никогда об этом так бы и не узнал. Никакой регистрации жителей в округах, иначе как по общему числу, предусмотрено не было.
Поскольку никаких тайн между жителями быть не могло, Фазен Отт узнал от Ворде, что Ирид ждет от дикаря ребенка.
Далекий от того, чтобы разгневаться на Ирид, свобода которой (как и любого другого человека) была для него священна, он, тем не менее, был глубоко потрясен и, встревоженный до глубины души, все же решил проведать ее, чтобы узнать о ее судьбе.
Однажды днем он появился у нас на пороге. Ирид встретила его радушно и представила ему меня как своего супруга.
Фазен Отт, который уже знал, что со мной можно объясняться исключительно на детском языке, осторожно спросил у Ирид, нельзя ли отослать дикаря. Он хотел бы поговорить с нею наедине.
Ирид покраснела до корней волос, но все же попросила меня, не понявшего и половины из их короткого разговора, оставить их. При этом она меня поцеловала. Я вышел.
Через некоторое время я выглянул из окна и увидел, что этот человек идет по дорожке непривычно торопливым для здешних мест шагом. У садовой калитки он обернулся и бросил взгляд на наш дом. В его глазах, глазах томной косули, горел необычный огонь.
После этого я услышал шаги Ирид. Я поспешил к ней навстречу, и – к моему несказанному удивлению – она, как ребенок, плача и всхлипывая, бросилась мне на шею.
Еще до всяких расспросов, я понял, что ее оскорбили. Ее короткий ответ подтвердил мое подозрение.
