– Ага, как же! Будет он стараться! – процедила Панночка, яду в голосе – на пяток змей. – Идеализируете вы вашего Кренделева, девушки, говорю я вам. Еще наплачетесь.
– А что случилось с Сашкой Гусевым? – спросила Маша, проигнорировав нападки на ее потенциального любимого. Я тоже и не подумала отвечать Панночке. Наконец-то Маша собрала внимание в кучку, чтобы заняться тем, ради чего я к ней пришла. Посоветоваться. Сказать, что я все делаю правильно. Чаю предложить с конфетами.
Мне нужно было, чтобы кто-то сказал мне, что делать с этой дурацкой ситуацией. И еще – так, до кучи – что делать с моим идальго, забывшим, как пользоваться телефоном. Я не могла решиться сделать хоть что-то с первым вопросом. На деле я даже не дошла обратно до двадцать шестого этажа, чтобы не встретиться ненароком с Сашкой. Я бы просто не справилась, застыла бы и пялилась на него, как на смертельно больное животное, которое еще бегает и веселится на лугу, а я-то знаю, что все очень плохо. Я бы таращилась и плакала. Напугала бы всех.
– А с Апрелем, значит, ты хочешь, чтобы я удержала тебя от звонка.
– Примерно, – кивнула я.
– А с Сашкой – чтобы помогла сказать ему правду? – уточнила подруга, чтобы я потом, под протокол, не соврала бы и ничего не перепутала. Я снова кивнула.
– Ну так вот, моя дорогая подруга. Я думаю, тебе нужно позвонить… Апрелю, а Гусеву ничего не стоит говорить, – сказала Машуля и откатилась от стола на своем кресле с колесиками. Панночка тоже заинтересовалась, бросила печатать что-то и повернулась к нам.
– Э, я к тебе не за тем приходила! Ты что? Ты меня огорчаешь, Маша, а меня нельзя огорчать, я и так живу в мире, где все всегда плохо, ты знаешь. Я пессимист, я ни во что не верю. И ты сейчас разбиваешь мою последнюю надежду. Ты всегда говоришь именно то, что я хочу услышать! – Я вскочила с ее тумбочки и принялась ходить из стороны в сторону, пытаясь понять, где и что я просчитала не так.
– Ну, исходя из твоей же собственной логики, если я всегда говорю тебе то, что ты хочешь услышать, значит, именно это ты и хотела услышать сейчас.
– Что я не должна ничего говорить Гусеву? – вытаращилась я на нее.
– А ты забыла, что делают с гонцами, приносящими плохие вести? – пожала плечами Машка. – На кол тебя, конечно, не посадят, но всегда есть риск, что после того, как ты все ему расскажешь, ты же окажешься во всем виноватой. Еще кончится все тем, что вместо него все-таки уволят тебя. Ты же с Постниковым – как кошка с собакой, и ты хочешь влезть в это дело? Сиди себе спокойно и играй в свои карты. Чего тебе не спится в ночь глухую?
