- Вот видишь, - печально прошептала девушка. - Я так и знала. Ты молчишь. Теперь ты не скажешь: «Я люблю тебя, Лоча!». И не нужно говорить. Ведь ты очень хороший…
Она оторвалась от Коли и исчезла. Помчалась вдогонку брату. Вот они летят рядом - две темные точки в сумерках безоблачного неба.
Коля летит поодаль, лишь бы не потерять их из виду.
Сердце придавила какая-то тяжесть… Надо поговорить с ней обо всем откровенно, иначе нельзя…
… Они опустились на ледяную равнину. Начиналось скупое фаэтонское утро.
- Здесь уже недалеко, - сказал Чамино. - Пойдем пешком.
Лед под ногами словно зеркало - ветер смел с него снег. Собственно, лед здесь никогда не таял - он простирался вглубь на сотни шу [3]. Это был залив промерзшего до дна океана.
Чамино остановился и постучал ногой об лед.
Вскоре поднялась ледяная крышка, блеснул свет, и из глубины донесся приглушенный мужской голос:
- Это ты, Чамино?
- Да, Лашуре. Со мной сестра и мой друг Акачи. Когда они спустились внутрь, тяжелая ледяная крышка захлопнулась. Лестница была вымощена каменными плитами, а к ледяным стенам прилажены пластмассовые перила. Они-то и освещали дорогу.
- Как ты думаешь, вас не заметили? - спросил коренастый Лашуре, одетый в грубый костюм скотовода.
- Думаю, что нет, - осторожно ответил Чамино. Лестница кончилась, и они зашагали по ровному скользкому ледяному коридору, все еще не отваживаясь заговорить о главном. Лоча взяла Колю за руку, и ему хотелось, чтобы этому коридору не было конца. Но он вскоре кончился. И тогда они вошли в теплое, хорошо освещенное, обжитое помещение. Стены и потолок ровные, гладко обтесанные. Широко разветвленная система вентиляции подает в помещение воздух.
Лашуре позвал хозяйку, немолодую беловолосую женщину. И она принесла еду из искусственного белка. Мясо животных, которых здесь выращивали, употреблять скотоводам запрещалось. Оно предназначалось многочисленным слугам Бессмертного и их семьям, живущим наверху в больших городах. Иногда кое-что перепадало механикам и инженерам, но это случалось редко, и такой день считался праздником.
Белковина была очень питательна, и, если бы пищу, изготовленную из нее, приходилось есть не постоянно, она могла бы показаться даже вкусной. По существу, питание, которое получали животные, ничем не отличалось от питания скотоводов. Только изобретательность хозяек позволяла разнообразить меню. Но чаще всего сухой порошок растворялся в кипятке, эту густую тягучую массу немного солили - и пища была готова к употреблению.
