Дико закричали:
— Стой, стой!
Погнались было за ним сквозь чащу. Раздался вдруг голос Васюты:
— Здесь его не догонишь! На тропу, скорей — на тропу! Он ее не минует.
Ждан Медведь побежал тише, чтоб не задыхаться. Выбежал опять на тропу, стал, огляделся. Она уходила вниз, к осыпи и обрыву, лесом тут оставалось около версты. Выше, направо, был поворот из чащи и те трое вот-вот должны были выбежать оттуда.
— Так и есть — показались. Ну, господи благослови! — Ждан Медведь ступил на тропу, побежал. Те сразу заметили — заревели, заклекотали, засвистели, понеслись шибче. Он бежал, поддавая полегоньку, уставя голову вперед, чтоб не очень их допускать до себя — а то и чекан могли метнуть.
Деревья начали редеть, пошел кустарник, просветы делались больше, шире. Ждан Медведь вылетел на открытое место. Лес остался позади. Начиналась каменная осыпь. В последний миг, пробегая мимо разросшегося осинника с толстым обломанным стволом посередине, зыркнул туда глазом и заметил красный наконечник выставленной стрелы. Ждан Медведь побежал изо всех сил, заранее ища взглядом впереди свою мету — огромную зеленую скалу.
Добежал, спрыгнул, скользнул к ней, заслонился, стал тяжело дыша, прильнул к холодной поверхности камня.
Вкрадчивого посвиста стрел, выпущенных Эметом, он не уловил, услышал лишь страшный вопль пораженных насмерть людей, и вслед за тем — странный, дикий, сдавленный крик.
Когда вышел на осыпь, все было кончено. Неподалеку от скалы, ничком, уткнувшись в камни, лежали двое, пришедшие с Васютой Выксуном в Дол. У каждого в спине торчала длинная красная оперенная стрела, прошедшая навылет и пробившая сердце. Рядом корчился от боли, исходя кровью, сам Васюта. Ему Эметова третья стрела пронзила ногу.
Эмет подошел, склонился над раненым. Отломил оперенный хвост стрелы. Потом с другой стороны осторожно вытащил заостренный конец.
— Завязать чем-нибудь надо, — сказал он. — Кровь идет.
Ворон мрачно обошел побоище. Перевернул убитых, поглядел им в лица, покачал головой. Подошел к Ждан Медведю, ножом разрезал веревку, освободил ему руки.
И тут вдруг Ждан Медведь увидел Лебедушку. Она, задыхаясь, спешила от леса. Он понял, что она пришла следом, когда его увели из избы, что это ее жалобный, горестный вскрик услышал он после предсмертных воплей убитых Эметом. Лицо ее было залито слезами. Лебедушка с ужасом смотрела на мертвых, на раненого Васюту. Отодвинула у него штанину портов, сдернула с головы платочек, завязала рану.
