— Ага! — произнес он. — La testo.
— «La testo», — повторил я. Приемник, прикрепленный к поясу, передает все, что я услышу, на записывающее устройство. Я показал на его питьевой мех. Он немного поколебался, потом протянул его мне. Я думал, что это вода, но содержимое оказалось кислым. Я решил, что это вино из местных фруктов.
— Вино, — сказал я по-эвдашски и встряхнул жидкость в мехе.
— Lou vin, — ответил он.
— Пить, — сказал я, делая вид, что пью.
— Ага! — опять сказал он. — Beure! — Он широко улыбнулся мне. Он понял, что я хочу, чтобы он учил меня, и ему это понравилось. Я провел пальцами, перебирая их, по руке.
— Идти, — сказал я. Оттуда мы перешли к «бежать», «прыгать» и к другим словам, потом к частям тела и названиям пальцев. «Я» и «ты» выяснить было легко. Его звали Роберт, и по местному счету ему восемнадцать лет.
Мы с Денин уже рассчитали, сколько нам в фанглитских годах. Когда в вашем распоряжении астронавигационные инструменты корабля, можно с ними немного позабавиться. Мы рассчитали массу планеты по ее тяготению, рассчитали и массу спутника. По этой объединенной массе, по массе их центральной звезды и по расстоянию до нее рассчитали приблизительно длину фанглитского года, считая орбиту круговой. Потом, разумеется, ввели соотношение со стандартным годом и рассчитали, каков наш возраст в годах Фанглита.
Роберт удивился тому, как я молод, при моем росте.
К этому времени он сообщил мне значение многих слов. Я, вероятно, запомнил не больше трети, но все они были записаны, и я даже мог строить небольшие предложения типа «я прыгаю» или «ты идешь».
Поэтому я указал на него и сказал:
— Ты говоришь долго.
Он не сразу понял, поэтому я снова указал на него и повторил, к тому же я изобразил ртом, будто говорю. Он пожал плечами и начал говорить, а я время от времени, чтобы подбодрить его, кивал. Через несколько минут он, однако, замолк, очевидно, потому что я ему не отвечал и потому, что он понял, что я его не понимаю. Конечно, он не понял бы, что такое записывающее устройство, даже если бы я показал ему.
Мне очень хотелось узнать, что со всеми моими записями сделает компьютер, поэтому я решил, что пора уходить. Я достал из кармана пищевой брикет и протянул ему.
— Ты ешь, — сказал я. Потом развернул, решив, что для него обертка будет проблемой. Он взял брикет, пожевал, кивнул и улыбнулся.
— Хорошо, — медленно сказал он на своем языке. — Очень вкусно.
Я понял, что он сказал, хотя слово «вкусно» было для меня новым. Я начал пятиться, подняв руку.
