— Госпожа! – Голос бросилась к своей повелительнице, как умирающий от жажды кидается к источнику. – Вы пробудились, госпожа!
— О, да, моя маленькая вестница! И я очень голодна! Но я смотрю, ты позаботилась о еде. Очень предусмотрительно с твоей стороны.
Иеремия отступал от ложа со все возрастающей тревогой. Его план в ближайшее время может подвергнуться корректировке, совсем на его взгляд ненужной. Тем временем, сбросив с себя шелковое одеяние, обнаженная богиня, плотоядно облизываясь, приближалась к нему, ступая по-кошачьи грациозно. Бормоча проклятия, Иеремия отступал, пока не уперся спиной в стену. Засмеявшись, Л’лалансукуми поманила его пальчиком, на котором выросли изрядные когти:
— Ну же, отважный воин, подойди ближе! Неужели ты боишься меня?! Я не обижу тебя.
Понимая, что отступать некуда, наемник поднял перед собой меч, который так и не выпускал из рук.
— Отважная букашка, – промурлыкала богиня, плавно спускаясь с каменного ложа и, покачивая бедрами, направилась к нему, – собралась сопротивляться тому, кому сопротивляться бесполезно.
Колокольчики на ее ногах издавали мелодичный звон, но в этой ситуации он больше напоминал звук колокольчика прокаженных. Иеремия перехватил меч, целясь в тонкую, изящную шейку. Видя его решимость драться до последнего, Л’лалансукуми зашипела, словно пустынная кошка и неожиданно с места рванулась к нему. Наемник что было сил рубанул наотмашь мечом, но неуловимым движением богиня ушла из-под удара, сместившись за его спину. Понимая, что попался, Иеремия рванулся изо всех сил, чтобы разорвать дистанцию, но почувствовал, как ее когти прочертили на его спине четыре огненные полосы. Вскрикнув от боли, он выгнулся от нестерпимой боли. Куртка моментально набухла кровью, но, сделав несколько шагов, Иеремия вновь повернулся лицом к хищнице. Богиня довольно урчала, слизывая с когтей его кровь. «Следующий удар будет последним, – обреченно подумал Иеремия, поднимая меч».
Слух наемника, обострившийся до предела, выделил новый звук. Даже не звук, а какую-то новую тональность звона колокольчиков. Только шел он не со стороны надвигающейся смерти в виде чернокожей богини-каннибала, а откуда-то слева, звучал там, где он разбил зеркало Хесстах. Повернувшись на мгновение в ту сторону, он так и замер с открытым ртом – там, где в воздухе плавали осколки зеркальца, стояла сама Хесстах, во всем, понимаешь, великолепии. Теперь это была настоящая богиня – глаза ее метали молнии, она заметно прибавила в росте. На голове у нее был шлем, каких уже не видели тысячу лет нигде в мире. В одной руке она держала копье с светящимся наконечником, в другой — небольшой щит с зеркальным умбоном в центре. Из одежды на богине был только затейливый широкий пояс из кожи и железных украшений в виде животных.
