Л’лалансукуми заметила нового соперника и ощерила рот в дьявольской усмешке.
— Старая знакомая! – протянула она с исключительно неприятной интонацией. – Ты все еще жива?! А я-то думала, что избавилась от тебя раз и навсегда в тех забытых тьмой коридорах.
— Мечтай, дрянная потаскуха! – рявкнула Хесстах, потрясая копьем. К чести одной из Уланари, она не стала вести пространных бесед, а сразу ринулась в бой. В тот же миг комната стала полем нешуточной битвы – оказалось, Хесстах прекрасно владела копьем и если бы не гибкость и нечеловеческая реакция Л’лалансукуми, она была бы проткнута, как бабочка иглой натуралиста.
— Тебе меня не одолеть! – прошипела она. – Силенок не хватит!
— Хватит, чтобы дать тебе пинка, заносчивая сучка!
Вероятно, эта перебранка могла продолжаться еще долгое время, если бы не страшный грохот за дверьми комнаты и сопровождавший его рев. Дерущиеся на миг остановились, с недоверием посматривая друг на друга:
— Кого ты приволокла с собой, Хесстах?
— Я думала, это твои дружки, драная кошка….
В этот миг комната наполнилась запахом тлена, и обе противницы в один голос вскрикнули:
— Маджара!
Хохот гиены был им ответом. В тот же миг рев чудовищной обезьяны едва не лишил их слуха. Полумертвая нечисть со всей силы ударилась в двери, сотрясая их до основания. С ужасающим треском посредине правой створки пролегла трещина. Еще один удар, и Маджара со своим питомцем будет внутри. Первой пришла в себя Хесстах. Она воткнула копье в каменный пол так, будто он был из дерева и, поднеся ладони ко рту, быстро произнесла магическое заклинание. Когда она отняла руки от лица, в воздухе повис маленький шар холодного пламени, быстро растущий прямо на глазах. Выбросив руку вперед повелительным жестом, богиня бросила короткую фразу на непонятном языке и шар, выросший до размеров щита, с гудением устремился к двери. Он успел как раз в тот момент, когда дверь слетела с петель от нового мощного удара обезьяны. Шар достиг проема, и влетевшая в него тварь столкнулась с колдовством Хесстах. Взрыв разметал противников по разным углам, кроме самой богини. Обезьяну вынесло из комнаты, когда Иеремия, которому досталось несколько ушибов и порезов, выбрался из-под груды мусора, в который превратилось внутреннее убранство комнаты:
— Предупреждать же надо! – возмутился он.- Так и помереть недолго!
Но на его крик никто не обратил никакого внимания, богини были заняты исключительно своими делами. А точнее, попытками пустить друг дружке кровь. Занятие, по мнению Иеремии, со всех сторон достойное, если бы ему не пришлось стать невольным участником всего этого действа.
