У Михаила были лишь мгновения до невозвратного царского слова, и он успел-таки.
— Царь-батюшка, выслушай раба своего! — крикнул Михаил чуть ли не с другого конца трапезной и при полном молчании сидящих за столами, подбежал к царю и царице.
— Как смеешь, чашник! — попытался остановить Михаила дворецкий Григорий Годунов.
Но Михаил пробежал мимо него со словами:
— Царь-батюшка, тебя обманывают! И девица бледна оттого, что её запугали. Она не хочет быть женою князя Черкасского! Спроси её, батюшка, кто ей люб!
Михаил упал на колени перед царём и царицей со склонённой головой.
Царь с царицей опять принялись переговариваться между собой. Потом царица спросила Машу:
— Славная девица, тебя привели во дворец или ты сама пришла?
Маша опустила голову. Ей нечего было сказать: она пришла сама, но не по доброй воле. Как была проявлена чужая воля, она не успела о том поведать.
В трапезной возник шум. В неё вбежали несколько царских рынд. Трое из них держали за руки и за шею Артемия Измайлова. Михаил вскочил на ноги, побежал навстречу другу. Лицо его было в кровоподтёках. Рынды подвели Артемия к царю, и старший из них сказал:
— Батюшка, это стремянный князя Фёдора Мстиславского.
— Помню его. Артемием зовут. В чём его вина?
— Он рвался во дворец с саблей, кричал, что смерть примет на плахе, но умолял пустить к тебе на поклон.
— Отпустите его, — приказал царь Фёдор. Рынды освободили Артемия. — Подойди ко мне, сын мой. — Артемий подошёл. — Ты служилый Поместного приказа?
— Да, царь-батюшка.
— Кто тебя избил?
— Дворовые люди князя Черкасского. Их было семеро.
— Худо. Никто не имеет права бить государева человека. Но чем ты заслужил побои?
— Я пытался защитить честь сестры, что стоит перед тобою, царь-батюшка. Это Маша Измайлова, дочь боярина.
— Кто угрожал её чести?
— Князь Димитрий Черкасский.
— Странно. Князь Черкасский был всегда порядочным. Димитрий, скажи слово в свою защиту.
Вскинув ещё выше гордую красивую голову, князь Черкасский громко сказал:
— Марию Измайлову я видел много раз ещё в Суздале, когда бывал там у дяди. Она ходила в храм с родителями, и я приходил следом, смотрел на её юное прекрасное лицо. В Москве я увидел её на Святки. Вот и отважился прийти к тебе, государь, просить её руки. А то, что я привёл её сюда, так это по обычаю предков: что мне нравится, то моё. Но я к тому же люблю эту девушку. И она меня тоже полюбит. Мы будем верными супругами. А в том, что мои людишки побили Артемия, винюсь. Казни или помилуй, государь.
