— Я?
— Ну да, черт побери, именно вы! Теперь я узнаю вас, тогда вы были шевалье, вас еще называли «малыш-шевалье».
— Тысяча чертей! — в изумлении вскричал Таверне.
— Простите, что не сразу узнал вас. За тридцать лет любой человек меняется. Итак, за маршала де Ришелье, дорогой барон!
Подняв бокал, Бальзамо залпом осушил его.
— Вы… вы видели меня в то славное время? — спросил барон. — Но это невозможно!
— Однако я вас видел, — проговорил Бальзамо.
— На главной дороге?
— На главной дороге.
— С конями?
— Вот именно.
— Во время дуэли?
— В ту самую минуту, как принц испустил дух, о чем я уже имел честь сообщить вам.
— Так вам, должно быть, лет пятьдесят?
— Мне достаточно лет, чтобы я запомнил вас тогда.
Барон откинулся в кресле с таким видом, будто совершенно был сбит с толку. Николь не могла сдержать улыбки.
Однако Андре, вместо того чтобы весело рассмеяться, как ее служанка, глубоко задумалась, не сводя с Бальзамо глаз.
Можно было подумать, что Бальзамо ждал этой минуты и был к ней готов.
Резким движением поднявшись, он несколько раз окинул девушку горящим взором. Она взрогнула, как от электрического удара.
Руки ее застыли, голова поникла, она словно против воли улыбнулась незнакомцу, затем прикрыла глаза.
Продолжая стоять, путешественник коснулся ее руки, она снова сильно вздрогнула.
— А вы, мадемуазель, — произнес он, — тоже считаете меня лжецом, поскольку я утверждаю, что участвовал в осаде Филипсбурга?
— Нет, сударь, я верю вам, — едва вымолвила Андре, сделав над собой нечеловеческое усилие.
— Выходит, я горожу вздор? — вспылил старый барон. — Ах, извините, вы, сударь, часом, не привидение ли, а может, вы не более чем тень?
Николь следила за происходившим расширенными от ужаса глазами.
— Как знать! — отвечал Бальзамо с такой важностью, что окончательно сразил служанку.
— Нет, поговорим серьезно, господин Бальзамо, — снова заговорил барон. Казалось, он полон был решимости внести окончательную ясность в это дело. — Вам ведь, должно быть, больше чем тридцать лет, верно? По правде говоря, вы выглядите моложе.
— Сударь! — обратился к нему Бальзамо. — Поверите ли вы мне, если я вам скажу что-то такое, во что и поверить-то трудно?
— Не могу вам ответить на этот вопрос, — насмешливо покачал головой барон, тогда как Андре, напротив, слушала затаив дыхание. — Должен вас предупредить, что я крайне недоверчив.
— Зачем же в таком случае задавать мне вопрос, если вы сомневаетесь в моей правдивости?
— Ну хорошо, я готов вам поверить. Вы довольны?
