— В таком случае, сударь, я могу лишь повторить то, что уже сказал. Я не только видел вас, но и был с вами знаком во время осады Филипсбурга.
— Так вы были тогда ребенком?
— Конечно.
— Вам, должно быть, было не больше пяти лет?
— Нет, сударь, мне тогда был сорок один год.
— Ха-ха-ха! — громко рассмеялся барон, Николь эхом вторила ему.
— Я говорю совершенно серьезно, сударь, — строго произнес Бальзамо, — но вы мне не верите.
— Да как же можно этому верить, помилуйте! Представьте какие-нибудь доказательства!
— Но ведь это же так понятно! — продолжал Бальзамо без тени смущения. — В то время мне был сорок один год, и это правда. Я же не утверждаю, что сейчас перед вами тот же человек, каким я был в то время.
— Ха-ха! Это что-то языческое! — вскричал барон. — Кажется, был какой-то древнегреческий философ… опять эти подлые философы, они водились во все времена! Так вот, был один древний грек, который не ел бобов, утверждая, что у них есть душа; прямо, как мой сын, который утверждает, что у негров тоже есть душа; кто это выдумал? Его имя… э-э… вот черт, как же его звали-то?
— Пифагор, — подсказала Андре.
— Да, да, Пифагор, — подхватил барон. — Когда-то я учился этому у иезуитов. Отец Поре заставлял меня слагать на эту тему латинские вирши, и я соперничал в этом занятии с юным Аруэ. Я даже помню, что отец Поре отдавал предпочтение моим стихам… Пифагор, да, да, так его звали.
— Вот видите, а кто вам сказал, что я не мог быть Пифагором? — спокойно спросил Бальзамо.
— Не буду отрицать, что вы были Пифагором, — возразил барон, — да только Пифагор не участвовал в осаде Филипсбурга. Во всяком случае, я его там не видел.
— Несомненно, — сказал Бальзамо, — однако вы видели там виконта Жана де Барро, черного мушкетера, не правда ли?
— Да, да, я даже был с ним знаком… уж он-то не был философом, хотя терпеть не мог бобов и ел их только в самом крайнем случае.
— Вот именно! Прошу вас припомнить, что де Барро на следующий день после дуэли господина де Ришелье находился в траншее рядом с вами.
— Совершенно верно.
— Как вы, очевидно, помните, черные мушкетеры всю неделю стояли бок о бок с шеволежерами.
— И что из этого следует?
— Так вот, пули сыпались градом в тот вечер. Де Барро был печален, он подошел к вам и попросил щепотку табаку. Вы протянули ему золотую табакерку.
— На ней была изображена женщина!..
— Совершенно верно. Она так и стоит у меня в глазах — блондинка, не так ли?
— Черт возьми! Так! — в растерянности проговорил барон. — А что было дальше?
