— Да мало ли… За вами могли следить.
Булар отрицательно покачал головой.
— Не волнуйтесь.
Авиньон застыл вполоборота к комиссару.
Булар огляделся, приметил закрытые ставни, фотографии на стенах. И почувствовал, что начинает задыхаться. Что за жизнь вел этот человек? Теперь он лучше понимал, почему в последние месяцы Авиньон так часто отлучался с набережной Орфевр. Малый был явно нездоров.
— Вы слишком много работаете.
Эту фразу комиссар произнес впервые в жизни.
— У вас нет подружки?
И эту — тоже впервые.
— Вы слишком серьезны. Надо иногда и развлекаться.
Комиссар просто фонтанировал свежими идеями. И последняя была совсем уж неожиданной:
— Можно мне переночевать у вас, дружище?
Авиньона затрясло, он бессмысленно уставился на комиссара. Булар почувствовал его замешательство.
— Конечно, если у вас не будет проблем с соседом…
— Почему вы заговорили о моем соседе?
— Потому что я сейчас с ним столкнулся. И он со мной поздоровался.
Авиньон вздрогнул.
— Значит, он видел, как вы вошли?
Комиссар подошел к Авиньону.
— Вы плохо выглядите. Не волнуйтесь, вам ничто не угрожает. Я сейчас уйду. Заночую на набережной Орфевр. Никому не говорите о нашей встрече. Увидимся завтра утром, в спокойной обстановке. Вы мне понадобитесь.
И Булар тотчас исчез.
Авиньон по-прежнему стоял на кухне в полной прострации. Его пальцы, все еще скрытые в ящике, судорожно сжимали ручку стального секача, и он был не в силах их разжать.
Авиньон собирался вонзить его прямо в грудь Булару. Удачнее момента и быть не могло. Виктор Волк остался бы им доволен. Но у него не хватило сил поступить так с человеком, которого он боготворил и уже столько лет предавал.
Итак, Булар затаился в префектуре. Это было единственное место, где его не будет искать стервятник-«Распутин». Никто, кроме Авиньона, не знал, что комиссар каждый вечер оставался ночевать в этом огромном учреждении. Только как-то утром одна секретарша вскрикнула, обнаружив в ящике своего стола мужские трусы. Осторожный Булар так никогда и не явился за ними в отдел находок на третьем этаже.
В эту январскую ночь, лежа на полке в глубине архива, комиссар не спал. В тысячный раз он мысленно рисовал то, что называл своей «звездной картой».
Таков был его способ размышлять.
Закрыв глаза и представив себе ночное небо, он расставил на нем звездочки — все элементы своего расследования. Затем вообразил связи, которые могли существовать между отдельными звездами. Покончив с этим, он пришел к убеждению, что Ванго не убивал отца Жана, найденного мертвым в своей келье в 1934 году. «Напротив, — подумал Булар, — отец Жан умер, потому что отказался выдать Ванго убийцам».
