— Мисс Этель уже приехала? — спросил его кучер.
Андрей, понурившись, не ответил и прошел мимо.
Для него все было кончено.
Лежа на крыше, Кротиха разглядывала две черные тучки в небе: одна проплыла мимо другой, но они так и не соприкоснулись. Если бы Андрей ответил кучеру, она, конечно, узнала бы его голос, обернулась и увидела его.
Она вслушивалась в цоканье копыт, в шелест ветерка, скользившего вокруг нее, между чемоданами. Ей редко приходилось путешествовать. Даже здешний воздух — и тот казался ей непривычным.
Андрей же не мог произнести ни слова. Он знал, что погиб. И уже представлял, как поезд увозит его родных в сибирские лагеря. Проходя мимо экипажа, он мельком взглянул в окошко. Занавеска была отдернута, и ему улыбнулась какая-то старая дама, полулежавшая на сиденье. Неужели это та самая герцогиня д’Альбрак?
Кучер стегнул лошадь, экипаж рванулся вперед, и Кротиха поневоле отвлеклась от созерцания неба. Привстав, она взглянула назад, на дорогу.
Она задумчиво смотрела на удалявшуюся мужскую фигуру, щурясь и отгоняя возникшую у нее безумную мысль. Нет, это невозможно. Откуда ему взяться здесь? И все-таки она не спускала глаз с силуэта юноши, пока тот не исчез в белой дорожной пыли.
— Дорогая моя…
Голос доносился снизу, из экипажа.
Кротиха свесилась с крыши и заглянула в окошко.
— Вам лучше, ваша светлость?
Она произнесла эти слова с улыбкой.
— Гораздо лучше, — ответила старая дама, собрав остатки былой энергии.
Ее взгляд слегка прояснился, а цвет лица напоминал уже не манную кашу, а сливочное масло. Она прошептала:
— Я хотела спросить вас, милочка: сколько юбок должны носить герцогини? Мне безумно жарко.
— Можете снять все, что вам угодно.
— Ну, как я выступила? — тихо спросила старушка, словно только что сошла со сцены.
— Прекрасно! Вы были великолепны.
Герцогиня д’Альбрак скромно улыбнулась.
В обычной жизни ее звали Мари-Антуанеттой Булар.
Все началось в Париже четыре недели назад.
Однажды утром, перед тем как отправиться в полицейское управление на набережной Орфевр, комиссар объявил матушке о предстоящем визите своего учителя русского языка — тот должен был явиться завтра вечером. Они сидели в кухне вдвоем. Мадам Булар как ни в чем не бывало продолжала разливать кофе.
— Я положила тебе в портфель бутерброд с ветчиной, — сказала она сыну.
С самого первого класса школы, то есть еще с конца прошлого века, Булар каждое утро уносил с собой из дома бутерброд, приготовленный его матушкой.
