Замок был погружен в темноту. Светилось только одно окно на первом этаже. Этель подумала о брате. Возвращаясь вечерами, она всегда надеялась увидеть свет в слуховом окошке под крышей.
Вот уже много месяцев она не получала никаких вестей от Пола. В августе он вернулся в Испанию, узнав о гибели четверых друзей по кастильскому полку в бойне под Бадахосом, вблизи португальской границы.
В газетах Этель читала о создании интербригад, которые поддерживали испанских республиканцев, воюющих с мятежниками. За несколько последних недель многие смельчаки со всего света приехали в Мадрид, чтобы вступить в эти отряды. Этель боялась за жизнь Пола. Она очень хотела, чтобы он вернулся домой, но вместе с тем ей было страшновато: вдруг ему не понравится то, что она затеяла.
Когда приехала Этель, Андрей еще не спал. Он затаился в деннике. Фары погасли. Послышался скрип гравия под ногами девушки. Андрей поплотнее завернулся в одеяло. Теперь снаружи было тихо, только летучие мыши шуршали крыльями в темноте.
Внезапно в конюшне вспыхнул свет. Перед ним стояла Этель.
Она смотрела на Андрея, заслонявшего рукой глаза.
— Ты что, спал?
Ее волосы были стянуты шерстяной повязкой, светлой, как ее кожа.
— Иди за мной.
Андрей боялся пошевелиться. Он решил, что Мэри все рассказала Этель.
— Иди, говорю!
Он поднялся.
Теперь он стоял прямо перед Этель. Никогда еще он не подходил к ней так близко.
Она задержала на нем взгляд, потом направилась в глубину гаража.
— Живее!
Андрей пошел следом. На Этель был старый дождевик как минимум времен мировой войны.
— Ты ведь разбираешься в механике?
Андрей не понимал, куда она клонит. Ему было холодно.
Этель стянула покрывало с белого «роллса».
— Клянусь, я не дотрагивался до него, — воскликнул Андрей, — с тех пор как вы мне запретили.
Она нетерпеливо замотала головой.
— Я хочу, чтобы к завтрашнему вечеру мотор работал как часы. Лицо юноши радостно вспыхнуло.
— Я сделаю все к утру!
— Ну, если хочешь, сделай к утру. Но утром меня здесь не будет. Сегодня ночью я уеду. Скажи Нику, когда все будет готово.
— Нику?
— Николасу.
— Кто это — Николас?
— Сын Питера.
— А при чем тут Николас?
— Это для него.
Этель заметила, что Андрей помрачнел.
— Что-нибудь не так? — спросила она.
Прошло секунд двадцать, и Андрей выдавил из себя:
— Не понимаю.
Этель шагнула к нему.
— Она кому-нибудь служит, эта машина? — спросила девушка.
— Нет.
— Вот я и делаю с ней все, что хочу. Захочу — утоплю в озере, захочу — подарю своей лошади, захочу — посажу в ней хризантемы.
