В самых дерзких мечтах Мэри воображала себя той самой королевой, плывущей через пруд. В роли пастушка неизменно выступал комиссар Булар.
— Убейте меня! — воскликнул Андрей.
Мэри вздрогнула.
На сей раз он перестарался. Уж не считает ли он ее полной дурой?
— Можешь рассказывать свои истории мисс Этель, ты, жалкий воришка! Я в них вот ни на столечко не верю! Послушать тебя, так я влюблена в вице-короля Индии.
В дверь постучали: пришли братья Лоуренс.
— Подождите, — шепнул Андрей.
Снова стук в дверь. Андрей взмолился:
— Выслушайте меня!
Мэри заколебалась, и это позволило Андрею сказать:
— Приподнимите мою правую штанину.
Мэри замерла в изумлении. Все это выглядело как-то неприлично. Но любопытство и «Туманы Глории» взяли верх.
И Мэри крикнула плотникам, повернувшись к двери:
— Подождите! Я приберу комнату и разрешу вам войти. Это все-таки дамская спальня.
Не отводя ствол от головы Андрея, она приподняла носком ноги его правую штанину. Войди кто-нибудь в этот момент, он увидел бы пикантную картину: домоправительница почтенного возраста держит на мушке молодого парня, лежащего на полу, и любуется его лодыжкой.
— О Господи!
Мэри увидела под коленом Андрея татуировку: пять букв — ЭТЕЛЬ. Да, сомнений нет, он любит ее хозяйку!
Мэри густо покраснела, словно ей на глазах у полного зала пришлось играть худшую из ролей — мегеры, ополчившейся на отвергнутого юношу. Но это еще не поздно было исправить. Она должна простить мальчику его ошибку — и публика снова полюбит ее.
Мэри представилось, как зрители, ряд за рядом, вскакивают с мест и аплодируют ей, вытирая слезы умиления.
Когда братья Лоуренс наконец вошли в комнату, там их ждала Мэри с пылающим лицом, а за ней стоял Андрей, обхватив сразу три свернутых наспех ковра.
— Я решила заодно выбить ковры, — сказала Мэри. — Поторопитесь. Негоже, чтобы паркет скрипел. Вам придется поработать еще в одной комнате. Завтра к нам пожалует герцогиня д’Альбрак. Я не хочу, чтобы она решила, будто попала в дом с привидениями.
Затем Мэри обратилась к Андрею:
— А ты чего стоишь, ну-ка тащи все это вниз, да поживей!
Дождь к тому времени прекратился.
В течение часа в доме стучали молотки, а во дворе на мокрой траве Андрей выбивал ковры. После каждого удара он исчезал в облаке пыли.
Этель вернулась домой поздно вечером, одна. Машину она оставила перед второй конюшней, служившей гаражом. У «нейпир-рэйлтона» не было дверцы, и из него приходилось выбираться, как из кабины самолета — прыжком. Этель сдернула кожаный шлем с очками и оставила его на сиденье.
