Командир Эккенер раздавил в пепельнице свою сигару. Каждый раз речь шла о какой-нибудь «маленькой» услуге. Им принесли шоколад. Взбитые сливки клубились над краями чашек.
— Я сейчас готовлю к поездке одного пациента, — сказал Эскироль.
Эккенер молча смотрел на друга.
— Его должен принять на лечение мой коллега за границей. В Америке. Этот пациент не переносит морских путешествий.
— Сочувствую.
— Это очень большой человек.
Эккенер не понимал, что это значит. Он как-то разбил нос одному «большому человеку», который вздумал тайком курить на «Графе Цеппелине».
— «Большой» в каком смысле? — спросил командир. — Не пролезает в дверь?
Эскироль попробовал шоколад и сказал:
— Мне бы хотелось, чтобы он полетел на твоем «Гинденбурге».
— Когда?
— Первым же рейсом в Нью-Йорк.
— Сейчас туда рейсов нет.
— А когда будут?
— Третьего мая. Вылет из Франкфурта.
— Тогда он подождет до третьего мая.
— Ты же говорил, что он серьезно болен.
— Его болезнь подождет.
Не спуская глаз с друга, Эскироль облизал палец, измазанный шоколадом.
— Я знаю, что у тебя появилась новая четырехместная каюта с окном, — сказал Эскироль. — Этого господина сопровождают двое, и он хочет, чтобы они были рядом.
— А он не хочет, чтобы я тоже был рядом — в его ванной комнате? В нижнем белье?
— Нет.
— Ну что ж, очень кстати. Меня даже не будет на борту.
— Как так? — воскликнул Эскироль.
Эккенер старательно намазал булочку маслом.
— Я как раз уеду в Австрию. Командовать дирижаблем будет Макс Прусс.
Доктор Эскироль уселся поглубже в кресло.
— Этот господин Вальп, которого я лечу, — сказал он, — мечтает пожать тебе руку.
— Прости?
— Он не поднимется на борт, пока не пожмет тебе руку.
— Ты шутишь?
— Нет.
— В таком случае надеюсь, он не заразен.
С решительным видом Эккенер протянул Эскиролю нож для масла и обнажил правое запястье.
— Режь. Потом отдашь ему, пусть пожмет.
— Брось шутить, командир. Дело и вправду очень серьезное.
— Вот это меня и беспокоит. Если дело серьезное, то, боюсь, я не смогу тебе помочь.
И Эккенер замолчал, глядя на друга.
Доктор чуть отодвинулся от него вместе с креслом и сказал:
— Я видел фотографии с ваших Олимпийских игр.
Хуго Эккенер помешивал ложечкой шоколад. Эскироль продолжал:
— Сто тысяч зрителей на стадионе дружно, как один человек, вскидывают руки, приветствуя дирижабль… Это был пик твоей славы, разве нет?
В августе 1936 года Олимпийские игры в Берлине стали триумфом Гитлера и дирижабля «Гинденбург». Цеппелин, украшенный нацистскими символами, пролетел над стотысячной толпой.
