Отдышавшись, он приметил трех мамочек с колясками. Вот кто ему нужен! И Эккенер пристроился к ним. Ускользнув таким образом от слежки, он стал заглядывать в коляски, изображать «дедушку», расточать улыбки дамам и, наконец, показал фокус, демонстрируя, как на монете в две рейхсмарки под орлом то исчезает, то появляется свастика.
— Хоп!
Одна из женщин, подумав, спросила, не он ли тот самый господин с дирижаблем.
— Я?
Он долго отнекивался, уверял, что его часто об этом спрашивают, что знаменитый командир дирижаблей гораздо старше и волос у него на голове гораздо меньше. Нет, если говорить начистоту, он торговый агент, занимается сигарами. И Эккенер достал одну из кармана.
— Вы на него так похожи!
— Пожалуй, немного. Но у него нос потолще, вам не кажется?
Командир проводил этот мирный караван, пахнущий миндальным молоком, до живой изгороди, обогнул ее, помахал мамочкам и закурил. Когда он подходил к чугунным воротам, «хвоста» уже не было.
Эккенер пересек улицу и вошел в почти пустое кафе.
Один-единственный посетитель сидел за столиком и читал газету. Это был его товарищ Эскироль, парижский врач.
Хуго Эккенер смотрел на него и вспоминал, как однажды зимним вечером они впервые встретились в кафе на улице Паради; еще там был Зефиро и Жозеф-Жак Пюппе, боксер-парикмахер с Берега Слоновой Кости. Война подходила к концу, и появилась надежда, что теперь все будет иначе. Но они ошибались. Наоборот, с тех пор каждая их встреча означала, что миру по-прежнему угрожает опасность.
Эккенер сел напротив своего друга.
— Ты читаешь по-немецки, доктор Эскироль?
Тот опустил газету.
— Нет, я смотрел вот на это.
Он показал фотографию рейхсканцлера Гитлера с ребенком на руках. Эккенер даже не взглянул на нее. Он горячо пожал Эскиролю руку.
— Сколько лет прошло? — спросил Эккенер, выпуская облако сигарного дыма.
— Два года, не меньше.
— Где сейчас господин Пюппе?
— На Лазурном Берегу, работает над своим загаром.
Эккенер подозвал официанта. Они заказали горячий шоколад и молча посмотрели друг на друга сквозь дымовую завесу.
— Мне всегда становится страшно, когда ты просишь о встрече, — сказал Эккенер.
Эскироль улыбнулся.
— Есть новости о Зефиро? — спросил командир.
— Абсолютно никаких.
Эккенер всегда беспокоился о Зефиро.
— Тогда что?
— А ничего, — сказал Эскироль. — Париж в порядке. Пациенты тоже. Я лечу премьер-министра, и он передает тебе привет.
— Очень любезно с его стороны, — недоверчиво протянул Эккенер.
— Я просто хочу попросить тебя о маленькой услуге.
