Однако мой юный соперник уже был там. Не тратя времени попусту, он разминался с одним из соплеменников на наших деревяшках, предназначенных для обучения будущих оруженосцев. Сами сопливые оруженосцы вместе с наставником, несколько стражников и конюхов, оружейник с подмастерьем и прочая дворня, конечно же, выстроились поглазеть на замечательное зрелище: ситы сражаются! Я тоже остановился поодаль понаблюдать за схваткой: хотелось узнать, что за приемы используют эти твари. Хотя вряд ли происходящее можно было назвать сражением. Послы медленно кружили, не сводя друг с друга глаз и — словно два кота! — ушей. Изредка то один, то другой прощупывал соперника вкрадчивым движением клинка — и только. Принц двигался мягко, аккуратно, плечи и спину держал свободно. Чувствовалось, что меч в его руке далеко не впервые, но ничего такого, что помогло бы мне по-настоящему оценить его подготовку, я не увидел.
Вскоре мое появление заметили: стоило старшему ситу чуть повести ухом, и принц опустил клинок, а потом подошел ко мне, улыбаясь, как давнему другу.
— Тяжелый, — словно продолжая прерванный разговор, он указал на тренировочный меч, что держал в руке, — и уравновешен верно. А вот обработан плохо: будущие воины Синедола могут поранить ладони.
— Вашему Высочеству не стоит беспокоиться, — ответил я в том же полушутливом тоне. — сейчас подберу Вам другой, с рукоятью, отполированной до блеска.
— Зачем? — удивился юноша. — У меня уже есть оружие. Тебе просто нужно взять свое.
Он вынул из ножен меч, длинный, узкий, светло-серебристый, подстать хозяину. Я вновь почувствовал не угрозу, а скорее предвкушение игры, но все же заметил:
— А не слишком ли опасно?
— Неужели будущий лорд Синедола, убоявшись пораниться, станет размахивать палкой, как дворовый мальчишка? — удивился принц.
Я огляделся, ожидая поддержки, но второй посол отвернулся, словно и не заметил ничего, а наш мастер по оружию взялся что-то обсуждать с кузнецом, да так увлеченно, что я понял: помощи не будет. У наших оружейников к ситам свой счет. Они, конечно, к отцу первыми с докладом кинутся, но если сейчас я отступлю, уважать уже никогда не будут… мне ничего не оставалось, как пристыжено поспешить за боевым мечом.
Синедольский меч был гораздо тяжелее и казался куда страшнее красивой ситской игрушки; да и сам соперник, хоть и не уступал мне ростом, был еще по-детски тонок и слаб. «Наши юные воины только порезвятся…» — вспомнил я слова посла… что ж, не я решил хвататься за сталь. Но я чувствовал себя хозяином, старшим и более разумным, к тому же поединок был моей затеей: мне и следовало думать, как уберечь и себя, и мальчишку.
