Последний поцелуй неба | страница 30



— Которая?

— На данный момент последняя любимая. Маша, вроде.

— А я какая? Любимая или последняя? — жалобно спросила Лиза.

— Если тебя устроит — единственная, — усмехнулся Виктор. Ничего не значащая фраза. И такая ж гадская ложь! Он давно не думал о Лизе как о женщине, которую можно любить.

— А тебя? — Лиза пыталась поймать его взгляд. Взгляд был стальным. И казался таким же холодным, как снежинки, сыпавшиеся из стального неба. Как сталь может рождать что-то хрупкое — снег, например?

— Последние семь лет — устраивало. Почему должно измениться?

— Тогда не езди на работу, — Лиза приблизила свои губы к губам мужа.

Он медленно провел по ним пальцем и тихо шепнул:

— Поеду, Лиз. Надо.

— К ужину вернешься?

— Буду стараться, — он улыбнулся и наклонился к ней, легко коснувшись поцелуем ее щеки.

Лиза отвернулась к окну и до самого дома не проронила ни слова.


Семью годами ранее

— Надо было и тебя, гаденыша, порешить.

— Спасибо за честность. Передавайте папе привет.

Рука, выброшенная вперед. Палец, ласкающий смертельно ледяной курок.

Он не мог стрелять. Он не мог стрелять. Он не мог.

Шесть лет занятий стрелковым спортом. Куча наград дома — ни пылинки — следили.

А в человека стрелять он не мог.

Зубы сжимались, рука опускалась. Почти с облегчение думал, что кончено.

А потом раздался выстрел.

— Не я! — крикнул он и рванулся вперед — в черноту ночи, колдовавшей над ним. Рука была вытянута и сжимала «пистолет». По спине катился холодный пот. А он, бешено вращая глазами, искал того, кого убил только что.

Следом за ним с подушки вскочила Лиза. Прижимала к груди простыню и смотрела на Виктора испуганными глазами.

— Витя! Что случилось?

Он вздрогнул — крупно, всем телом. Обернулся к ней. Почти не различал ее в темноте. Чувствовал только, как кружится голова. И тошнит. Бухать меньше надо.

Накануне в «ZG Capital Group» отмечали день рождения шефа. Закса Виктора Ивановича. Начало вечеринки он помнил ясно. Потом по-тихому свалили с Гориными и Ольховскими в клуб, оставив сотрудников дальше гулять самостоятельно. Ни им не надо видеть генерального директора пьяным в стельку. Ни ему наблюдать за их моральным обликом в неформальной обстановке. Творившееся в клубе в памяти ворочалось вяло, будто сквозь пленку, застилавшую глаза. Но вот блондиночку, с которой ехал в машине и целовался, будто это последняя женщина на земле, а у него секса восемь месяцев не было, помнил. Вроде. Во всяком случае, грудь у нее была его любимого размера и весьма чувствительна. Лицо — уже смутно. Чуть не трахнул на заднем сидении такси, но это тоже смутно.