200_ год
Удушливый и холодный одновременно месяц тянулся, не оставляя в нем ни единого следа и не принося облегчения. Все, что мелькало вокруг, словно бы происходило с кем-то другим. Не с ним. Грустный цирк-шапито. Вокруг копошились клоуны с отвратительными мордами. И шатер был украшен траурными лентами. Мария Алексеевна хотела, чтобы ее кремировали. И оставили в Лондоне. Это тоже было частью наиболее пафосно-печального представления, какое Виктор Закс видел в своей жизни. Парадокс. В огне горело мертвое тело ее бывшего мужа, которого когда-то она любила. Парадокс или дань прошлому?
Лизу он забирал с собой в Питер, убитую горем, но показывавшую ему меньше, чем показывала прежде. И это тоже казалось неважным. Будто замеченное боковым зрением — почти почудившееся. Хлопоты с организацией похорон, завещанием, общением с родственниками — приглючились.
Все, что он видел в действительности в этот месяц, терзавший его день за днем, но не оставлявший шрамов, это похотливое лицо Северины, извивающейся на сцене. Теперь он не только не мог спать. Он не мог спать с женой — в любом смысле слова. То, что происходило между ними в постели, было чем угодно, но не сексом. Справляли повинность.
Он никогда не был склонен к сантиментам. И не искал скрытых смыслов там, где их нет. Просто часа не было, когда он не думал бы о Северине, словно она вошла в него, отравив своим ядом кровь в венах. Ему казалось, что он сходит с ума — испытывая почти физическое мучение оттого, что не чувствует, как она вздрагивает под ним, когда он входит в нее. Это чувство не было острым, но изматывало его ноющим томлением. Только во сне она к нему не приходила. Сны были запретной территорией. Они принадлежали другому.
Месяц. Удушливый и холодный одновременно — подходил к концу. Он возненавидел ноябрь. В ноябре не было Северины.
Шофер встречал их в Пулково. Шел мокрый снег. Молодой человек раскрыл над ними зонтик и повел к автомобилю. Лиза держала мужа под локоть. Он усаживал ее на заднее сидение, а сам устраивался рядом. Секунды отсчитывали время. Четыре. Три. Две.
— Сначала домой, потом в офис наведаюсь, пока не поздно. Что они там без хозяйского глаза.
— Может, сегодня не поедешь? — со смесью надежды и разочарования спросила Лиза.
— Еще только полдень, — сдержанно ответил Виктор. — Прости, но там же накопилось, сама понимаешь.
— Вернешься поздно?
— Нет, не думаю. Разве только Ольховский заявится. Эта сволочь сильно жаждет забухать вместе. От него опять жена уходит.
