- Люськин! Люсечка! Люсюньчик! - громко и навзрыд причитал чей-то знакомый женский голос. - Люсенька, не умирай! Господи, и чего я сюда попёрлась!.. И оно мне было надо!..
- Надо искусственное дыхание сделать! - перебил другой голос - хоть и мужской, но с такими же истеричными нотками.
- Дыхание?! Щассс!
Неожиданно Люда почувствовала, что ей заткнули рот и со всей дури туда дунули, от чего легкие забило окончательно. Люда испуганно попыталась вытолкнуть это всё обратно и задёргалась, кашляя и вырываясь из рук, которые прижимали её к земле.
- Кха! Кхы! Уйкхы-фу!.. Вы что сдурели?!!
Её отпустили, и секунду было тихо. А потом громовое безудержное "УРРРА!!!" потрясло лес. Люда наконец открыла глаза и увидела, как Юлька повисла на шее у Олежки и от избытка чувств пытается того удавить. Олежка вымученно, но счастливо улыбался. Наконец, они расцепились и бросились обратно к Люде, которая успела уже подняться на карачки и пыталась сесть. Подхватив за руки, её подняли и утвердили на ногах. Ноги держали сносно, хотя и слегка подкашивались.
- Люсюньчик, ну как ты? - заботливо льнула к ней с одного боку Юлечка, и не слушая, тут же укоряла: - Ну, что же ты!.. Ну, разве так можно!..
С другой стороны бубнил своё Олежка, тоже пытаясь скрыть за болтовнёй нервное потрясение:
- Ты издеваешься - второй раз при мне в обморок падать! Тебе, Рыжая, лечиться надо...
И в это время сверху, чуть не у них над головами, раздался треск, затем - обвально нарастающий шелест, и что-то большое и тяжёлое с грохотом повалилось рядом. Все трое испуганно вжали головы в плечи, хотя смысла в этом движении не было никакого - если бы упавшая ветвь, величиной с хорошее дерево, свалилась на них, то не спасли бы даже каски.
- Нифига себе прико... - начал Олежка, но тут в вышине снова начало подозрительно потрескивать и он, недолго думая, подхватил Люду под руку: - Валим отсюда!!!
Когда они отбежали на безопасное расстояние, с шумом упала вторая ветвь. Дерево, простоявшее явно не одну сотню лет, разваливалось прямо у них на глазах! Просто кино какое-то... Может и кино, но, глядя на него, у Люды внутри всё закрутилось болючей жалостью, будто от неё самой отрывались и падали эти ветви, не в силах больше бороться с тяжестью. Словно перед нею тонул корабль, с которого их сняла последняя лодка. Словно только для неё столько лет держалось на краю пропасти это огромное дерево, и вот теперь, отпустив её, потеряв смысл своего существования, могло наконец упасть. Будто это её родной дом рушился сейчас, погибая на краю пропасти...
