— О, Дэви, — сказала я, — это ужасно.
Профессор Безобразник и был Малышом Дугдейлом. Младшие Радлетты дали ему это прозвище после его лекций в Женском Институте тети Сэди. Лекция, как говорили (меня там не было), была очень скучна, но то, что лектор потом проделал с Линдой и Джесси, оказалось совсем не скучным. «Ты же знаешь, какую уединенную жизнь мы ведем, — сказала мне однажды Джесси в Алконли. — Естественно, что нас так легко заинтересовать чем угодно. Например, помнишь того славного старикана, что приезжал с лекциями о почтовых станциях Англии и Уэльса? Это было несколько утомительно, но мы всегда будем рады видеть его снова. А Профессора Безобразника лучше не пускать дальше ворот, хоть он и муж герцогини. Но ты знаешь, он познакомил нас с любопытными ощущениями, наверное, это и была прелюдия к сексу. Ты знаешь, он пригласил Линду на крышу и проделал с ней какие-то блаженные манипуляции. По крайней мере, она уверена, что они вполне могут обещать блаженство с кем-то помоложе лектора. А на мою долю перепало несколько сексуальных пожатий, когда он приходил смотреть саженцы в питомнике. Только не выдавай нас, Фанни.»
Конечно, тетя Сэди не имела ни малейшего представления обо всем этом, иначе пришла бы в совершеннейший ужас. Они с дядей Мэтью всегда недолюбливали мистера Дугдейла, и когда речь заходила о его лекциях, она говорила, что они именно такие, каких и следует от него ожидать — пафосные, скучные и неуместные перед деревенской аудиторией. Но у нее было столько трудностей с составлением программы Женского Института в нашем отдаленном графстве, что, когда он сам написал ей и предложил свои услуги, она без колебаний согласилась. Без сомнения, тетя была уверена, что дети называли его Профессором Безобразником исключительно в шутку, а не из серьезных причин, да и вообще, с Радлеттами ничего нельзя было знать наверняка. Например, почему Виктория ревела как бык, готовая убить Джесси всякий раз, когда Джесси начинала говорить с ней несколько странным тоном, несколько странно указывая на нее пальцем? Думаю, они и сами этого не знали.
Когда я вернулась домой и рассказала Дэви о проделках лектора, он долго хохотал, но велел мне не говорить ни слова тете Эмили. Он был бы ужасно рад проучить Безобразника, но единственным человеком, который мог пострадать от этой истории, была бы леди Патриция Дугдейл, его жена. «У нее есть достаточно причин, чтобы мириться с его проказами, — сказал он, — и, кроме того, что на самом деле хорошо для них, а что плохо? Эти Радлетты уверенно идут по дурной дорожке один за другим, и на свете нет ничего, что собьет их с пути. Бедняжка Сэди, к счастью для нее просто не понимает, что они уже готовы вылететь из гнезда».
