Он засмеялся и провел рукой по своей сияющей лысине.
— Давайте же выпьем за наше дело!
Особу искренно обрадовало такое бескорыстие.
— Агнетхен, принеси еще бутылку!
Хозяйка, которая все это время сидела за дверьми, в будуаре, немедленно принесла две бутылки вина и тихонько положила на стол штопор.
Нет, они не были пьяницами! О, разумеется, нет! Они были почтенными бюргерами со своими достоинствами и недостатками, которые пользовались влиянием в политике и в экономике. Они были всегда хорошо одеты, тщательно выбриты, и по воскресеньям их всегда можно было застать в церкви или в пивной, смотря по обстоятельствам. У них были дети, которые учились в школах и даже в университетах. Нет, об этих бюргерах нельзя было сказать решительно ничего дурного.
А Пауль-Эмиль Бакштейн излучал такую значительность, что устоять против нее было трудно. Сама манера, с которой он курил, садился в машину, махал рукой, производила подкупающее впечатление!
Казалось, что малярное дело не имеет к нему никакого отношения. На то у него были рабочие, которым полагалось пахнуть краской. Разумеется, когда заказов было слишком много, он, чтобы показать пример, тоже брался за кисть. В былые времена он даже разрисовывал стены тюремных камер, в которых сидел, и его рисунки доставляли большое удовольствие другим обитателям. Но об этих своих художественных произведениях он вспоминать не любил.
— Ну-ка, Агнетхен, принеси нам бутылочку, да поживее! — крикнул он, поворачиваясь к будуару, — и пухленькая дамочка тотчас вошла в комнату, неся вино.
Гости засмеялись, а Гроскопф воспользовался замешательством дамы и поправил булавку, расстегнувшуюся у нее на груди. Агнетхен стукнула его по пальцам и покраснела до корней волос.
В эту секунду Шартенпфуль заметил паука, который все время сидел за отворотом его брюк, но вдруг, ошалев от паров алкоголя, неосторожно вылез и, пошатываясь, стал ползти наверх.
— Сволочь! — крикнул Шартенпфуль. — Мерзость!
Он бросил паука в камин, вытянулся в качалке и стал громко смеяться над анекдотами Гроскопфа.
В полночь гостеприимная хозяйка подала гостям яйца под грибным соусом.
В магистрате мало что изменилось. Только машинистку по причине все продолжающейся рассеянности перевели в другой отдел. Ее место заняла некая разведенная дама, с залихватской стрижкой и глазами продувной бестии. Она дымила, как паровоз, пила, словно заправский пьяница, в рабочее время заполняла таблицы тотализатора и покрывала лаком ногти. Словом, она была вполне на месте. Кроме того, дама знала немного стенографию, и Гроскопф частенько вызывал ее для работы в свой кабинет.
