И всё было мертвецами исполнено моментально. Буривоя они тут же поймали, покуда он впопыхах плётку свою потерянную за пазухой-то искал, связали прочнейшею вервью ему запястья и вздёрнули его аж под самый потолок зальный.
После этого вся нечистая банда восвояси оттуда убралася, и выскочила в пустынный зал та самая чудовищная собака, которая давеча в лесу его чуть не догнала.
«Всё, теперь я точно пропал! — с горечью подумал в который уже раз попавшийся князь, — И что у меня за судьба такая — ну, из тюрем всяческих буквально же не вылезаю!. Вот, сожрут меня завтра эти гадские упыри и косточек, наверное, от меня не оставят! Эх, садовая моя голова — и где же плётку я, болван, утерял-то?!»
Целую почти ночь мучился бедный князь, на верёвке своей кулём вися. Руки у него совсем онемели, а всё тело растянутое так болело, что и не передать. Пот катил с чела его градом, и он уже жизни своей даже был не рад…
И тут вдруг — тракш! — провернулся вдруг барабан, к которому другой конец верви был привязан, и опустился Буривой вниз на целую пядь. Потом опять что-то в барабане тракшнуло, после чего принялся несчастный князь помаленечку вниз опускаться…
«О, боже праведный! — пронзила его мысль ужасная, — Я ж, к чертям, опускаюсь! И скоро до меня эта тварь достанет!. Нет, уж лучше бы те упыри меня съели — они же, наверное, прикончат меня, прежде чем жрать будут, — а этот ведь гад живьём с меня мясо будет сдирать!.»
И действительно — едва Буривой пониже-то опустился, как страшная псина азартно завыла и стала тяжело вверх подпрыгивать, клацая в воздухе громадными клыками. Ну а Буривой стал при каждом его прыжке вверх подтягиваться и из последних сил пытался ноги повыше задирать, чтобы псина адова его в прыжке не достала…
Но слишком долго эта гимнастика продолжаться не могла: ещё чуть-чуть, ещё самую малость — и огненные клычищи Буривоеву ногу ухватят!.
Изнемогший до донышка Буривой приготовился уже к мукам дикой боли, а затем и к смертушке своей неминучей…
И вдруг он слышит — что за чушь? — послышалось где-то цоканье рассерженной белки! И едва лишь звуки эти не страшные долетели до слуха адского пса, как взвыл он испуганно, от Буршиных ног вмиг отскочил и в дальний угол, дрожа, забился.
А Буривой чуть ли не полумёртвый на верёвке своей повис.
Ещё громче тогда белка зацокала, соскочила она с окна на мраморный пол, трижды в правую сторону поворотилась и — в прекрасную девушку превратилась!
Та ж самая это была краля, которая Буршу в лесной избушке выхаживала! Она, она — ну она же самая!
