У висящего Бурши от её прелестного вида аж даже силёнок в теле прибыло. Девушка же к верёвке проворно кинулась и медленно проворачивать барабан стала, вниз Буривоя таким образом опуская…
Однако совсем освобождать она его не спешила. Упёрся Бурша в пол ногами, но так и остался стоять с поднятыми вверх руками. Девица же к нему подплыла, будто пава какая, и насмешливо в глаза ему глянула.
— Ну что, герой Буривой, — сощурившись весьма ехидно, она его спросила, — так тебя здесь оставить или, может, совсем тебя освободить?
— Это дело твоё, — твёрдо ответил Буривой, — Коли желаешь смерти моей бесславной — так меня тогда оставь. Ну, а ежели… женою моею хочешь стать — то освободи меня тогда сей же час!
— Что? Что ты сказал?! — словно не веря своим ушам, вопросила красавица, — Ты и в самом деле выйти за себя мне предлагаешь — или просто надо мною прикалываешься?
— Жизнью своей клянусь! — воскликнул Буривой без раздумья голосом страстным, — Будь женою моею верной, девица прекрасная!
Обрадовалась тогда красава незнамо прямо как. Быстро она верёвку вниз опустила и развязывать принялась, торопясь, Буршины запястья…
— Как звать-то тебя, спасительница моя славная? — пожирая её глазами, вопросил радостный князь.
— Лелена я, дочь колдуна Мардуха коварного, — ответила она тотчас и, усмехнувшись, добавила: Удивлён, наверное, милый князь?
— Вовсе и нет, — таков был его ответ, — Ну ни капельки даже. Я так и думал, что ты дочка этого Мардуха, едва узнал от Гонивоя о её существовании. Помнишь, в подвале здешнем, когда ты крысою мне показалася, я ещё Лелею тебя называл? Ну, как знал, а! Выходит, это, Леля, судьба… Она навеки нас с тобою связала!
В это время путы были окончательно развязаны. Обнял тогда Бурша Лелену руками непослушными и поцеловал её, не спросясь, в алые её губы. И она его порыву страстному совсем даже не противилась.
Но потом всё же отстранилась она от него слегка и говорит ему этак ласково:
— Не время, свет Бурушка, сейчас нам миловаться. Видишь — утро уже настало. Пора нам с колдовским этим гнездом по-человечески разобраться…
И вытаскивает она у себя из-за пазухи Маргошину чудо-нагайку.
Ох, и обрадовался наш Буривой, когда оружие своё грозное вновь обрёл! Взял он плётку в руку правую да и принялся хлестать ею куда попало, словно с воображаемым врагом яро сражаясь…
— Грызавр — ко мне! — приказала тут Леля страшному зверю, который тихо и мирно в углу своём сидел.
Тот нехотя приказанию властному подчинился и приблизился к ним, шерсть на загривке вздыбив. Ужасно вблизи он был страшным — ну крупнее и грознее любого льва!
