| There was such a delicious freedom, such recovery of that independence a man enjoys before he founds a family, about these weeks of lovely weather, and this new companionship with one who demanded nothing, and remained always a little unknown, retaining the fascination of mystery. | В эти недели дивной погоды, в новом общении с женщиной, которая ничего не требовала и всегда оставалась чуть-чуть незнакомой, сохраняя обаяние тайны, он наслаждался свободой и той самостоятельностью, которую человек теряет, когда создаёт семью. |
| It was like a draught of wine to him who has been drinking water for so long that he has almost forgotten the stir wine brings to his blood, the narcotic to his brain. | Словно глоток вина для того, кто, подобно ему, так долго пил воду, что чуть не забыл, как вино разгоняет кровь и туманит сознание. |
| The flowers were coloured brighter, scents and music and the sunlight had a living value - were no longer mere reminders of past enjoyment. | Цветы пестрели ярче, запахи, и музыка, и солнечный свет ожили, не были уже только напоминанием о прошлых радостях. |
| There was something now to live for which stirred him continually to anticipation. | Теперь ему было для чего жить, он непрестанно волновался и ждал. |
| He lived in that, not in retrospection; the difference is considerable to any so old as he. | Он этим и жил, а не прошлым - существенная разница для человека в его возрасте. |
| The pleasures of the table, never of much consequence to one naturally abstemious, had lost all value. | Утехи хорошего стола, которые он, будучи по природе воздержанным, никогда не ставил особенно высоко, теперь потеряли всякую ценность. |
| He ate little, without knowing what he ate; and every day grew thinner and more worn to look at. | Он ел мало, не разбирая, что ест; и с каждым днём худел, и вид у него становился все более измождённый. |
| He was again a 'threadpaper'; and to this thinned form his massive forehead, with hollows at the temples, gave more dignity than ever. | Он снова стал "щепкой"; и огромный лоб со впавшими висками придавал ещё больше благородства похудевшей фигуре. |
| He was very well aware that he ought to see the doctor, but liberty was too sweet. | Он прекрасно сознавал, что надо посоветоваться с доктором, но уж очень сладка была свобода. |
| He could not afford to pet his frequent shortness of breath and the pain in his side at the expense of liberty. | Не мог он пожертвовать свободой, чтобы возиться с одышкой и болью в боку! |
