Парень взялся за громкоговоритель.
— Поосторожней там! — крикнул он вслед удаляющейся фигуре Бреннана. — Не стрелять! И аккуратно с горючим!
Бобби сильно потел и переживал.
Если всё провалится, ему придётся подать в отставку.
Он сильно рисковал, соглашаясь на мои сумасшедшие авантюры.
Но в глубине души он понимал, что я прав. Он чертовски устал от дела Блейка и от этой церкви.
Эта проблема, как опухоль, росла и отравляла организм Бобби, и он осознавал, что её пора вырезать.
Мы сидели перед церковью в темноте спустя почти два после смерти Блейка.
Ночь была холодной и сырой. Огромную, нависшую над нами готическую церковь обвивали тени.
Её острый шпиль, казалось, пронизывал похожие на островки сливок облака.
Ещё одна ночь ожидания.
Иногда мне казалось, что только этим я и занимаюсь.
Из-за своей работы я был, как и Скиталец, преимущественно ночным существом.
Такова была моя жизнь: ночь сменяла ночь, пока я практически не забывал, как выглядит и чем пахнет день.
— Сколько у них времени? — спросил Бобби.
Я вытащил сигарету.
— Немного… Совсем немного.
Но всё оказалось не так.
Ожидание было невыносимым, и я почти жалел, что не отправился внутрь.
Может, те парни и отлично задерживали преступников и выбивали из них признания, но сейчас они должны были столкнуться с чем-то совсем для них новым.
Новым для всех нас.
Скиталец тьмы. Не человек.
— Что-то… Что-то происходит, — услышал я, как прошептал один из патрульных.
Так и было.
Я сначала не мог понять, что случилось, но чувствовал, как меня прошиб пот.
Было такое же ощущение, как перед грозой, когда падает столбик атмосферного давления.
До сих пор дул холодный ветерок; несильный, но заметный.
И вдруг он прекратился.
Наступила полнейшая тишина, как на кладбище.
Воздух стал тяжёлым.
Нас окутала горячая волна воздуха, которого ещё пять секунд назад не было.
Я чувствовал, будто этот жар просачивается через землю.
А за этим последовал внезапный кисловатый запах, напоминавший плавленую проводку.
В толпе за заградительными барьерами пронёсся ропот.
Я слышал, как несколько причитавших женщин начали молиться дрожащими голосами.
— Какого хрена…, - произнёс Бобби.
В церкви что-то происходило.
Полагаю, именно оттуда и начались все эти атмосферные возмущения и аномалии.
Изнутри до нас донеслось рычание, треск, скрип, словно ломались старые потолочные балки либо сама церковь грозилась вот-вот вырвать себя из земли.
Мы услышали гул, словно здание поднялось кверху, а затем вновь опустилось наземь.
