|
| But immediately afterward Maggie had reflected that if she drove many nails in she would not be so well able to fancy that the head was hurt when she knocked it against the wall, nor to comfort it, and make believe to poultice it, when her fury was abated; for even aunt Glegg would be pitiable when she had been hurt very much, and thoroughly humiliated, so as to beg her niece's pardon. | Но затем Мэгги рассудила, что если она загонит слишком много гвоздей, труднее будет представлять себе, что кукле больно, когда она лупит ее головой об стену, да и ласкать ее и класть воображаемые примочки, когда гнев уляжется; ведь даже то тушка Глегг может вызвать жалость, если предварительно наказать ее как следует и заставить просить у племянницы прощения. |
| Since then she had driven no more nails in, but had soothed herself by alternately grinding and beating the wooden head against the rough brick of the great chimneys that made two square pillars supporting the roof. | С тех пор Мэгги больше не вбивала в куклу гвоздей и утешалась тем, что попеременно то дубасила, то шар кала ее деревянной головой о кирпичи больших дымовых труб, которые двумя четырехгранными колоннами подпирали крышу. |
| That was what she did this morning on reaching the attic, sobbing all the while with a passion that expelled every other form of consciousness,-even the memory of the grievance that had caused it. | Этому занятию, забравшись на чердак, они предавалась и сейчас, не переставая рыдать с таким само забвением, что в душе у нее не осталось места ни для чего другого - даже для воспоминания о причине ее слез. |
| As at last the sobs were getting quieter, and the grinding less fierce, a sudden beam of sunshine, falling through the wire lattice across the worm-eaten shelves, made her throw away the Fetish and run to the window. | Наконец рыдания ее стали стихать, и удары, сыпавшиеся на куклу, сделались менее яростными. Внезапно сквозь решетку слухового окна на ветхие полки упал луч солнца; это заставило ее бросить куклу и выглянуть наружу. |
